Девять месяцев

— Когда ты должна родить? — спросила Фиона.

— Двадцать четвертого июля.

— Но я не понимаю. Том может еще не вернуться к этому времени. Он знает? — Она взяла стул и села напротив меня.

Всхлипывая, я покачала головой:

— Я не знала, пока он не уехал. Это так трудно. Я боюсь его реакции. Я не могу просто позвонить ему по телефону и оглушить. Если бы он был здесь, мы могли бы спокойно все обсудить, но он так далеко, и это все осложняет.

— Дорогая, но мы должны сказать ему, — заключила Фиона. — Он бы захотел знать. Он должен.

Она пристально посмотрела на меня. Маркус присел к нам за стол и поддержал Фиону. Мои руки затряслись, и я вцепилась в кружку.

Фиона продолжала:

— Прости, Холли, но это так неожиданно. Я не знаю, что делать. Я имею в виду, что Том сейчас в Индии. У нас даже нет номера телефона в его гостинице, так как он не бронировал ее заранее. Он собирался пробыть там до двадцать пятого июня, а тебе надо найти его раньше. Он звонил из Индии, но сказал, что связаться почти невозможно, ему нужно было ждать полтора или два часа, пока ему выделят исходящую линию, и он предупредил, что, возможно, больше не свяжется с нами, пока не прилетит в Каир. Я даже не знаю, что можно сделать. — Она посмотрела на Маркуса, ожидая, что он предложит, но тот только беспомощно покачал головой.

— Холли, нужно было сказать нам раньше, мы могли бы помочь тебе связаться с Томом. Теперь очень сложно будет сообщить ему о том, что происходит. Я могу позвонить в Британское консульство и узнать, что они посоветуют, но там обычно не помогают в таких делах. С таким небольшим количеством информации, как у нас, они не пошлют человека на поиски по всему городу. Я знаю, что он сейчас в Бомбее, но это такой огромный город, у нас нет шансов отыскать его.

— Пожалуйста, простите меня, — сказала я тихо, стараясь не смотреть на них. Я чувствовала себя такой эгоисткой. Мне нужно было больше думать об их чувствах и правах Тома как отца. Я не осознавала, насколько важны были эти новости для других. — Я такая идиотка, — я всхлипнула, вытирая слезы платком Маркуса.

Фиона ничего не ответила, она сидела молча, стараясь осознать то, что услышала. От ее молчания мне стало еще хуже. Маркус обнял меня и сказал:

— Сейчас тебе уже не нужно беспокоиться, все позади. Самое главное, что мы теперь все знаем и сможем помочь тебе.

Тамсин, которая все это время старалась быть незаметной, вызвалась приготовить всем кофе и начала подметать с иола осколки.

Мы сидели вокруг большого кофейника и пили горячий кофе. У Фионы было много вопросов ко мне. Хорошо ли протекает беременность? Что сказали мои родители? Не болела ли я? Что я собираюсь делать с кафе? Вопросы сыпались и сыпались, а у меня даже не было ответов на некоторые из них.

— Дело обстоит так, — сказала я, когда Фиона выдохлась. — Я пойму, если Тому не захочется быть отцом. Я не жду от него многого, он все еще слишком молод для таких обязательств, я не буду давить на него.

— Это уже его обязательства, — возразил Маркус смущенно. — Я знаю, что он возьмет это на себя и сделает все, что в его силах.

— И он любит тебя, — добавила Фиона. — Он не оставит тебя одну.

Я кивнула, наблюдая, как капля кофе стекает по стенке моей кружки.

— Я не уверена в этом. Понимаете, наши отношения были такими легкомысленными. Он так часто был в разъездах, что у нас просто не было возможности по-настоящему сблизиться. Мы были скорее хорошими друзьями и никогда не задумывались о будущем.

Фиона посмотрела на меня; я видела, что она очень переживает за меня и в то же время немного разочарована моей неуверенностью в Томе.

— Дай ему шанс, — сказала она, — думаю, он удивит тебя. Он на самом деле очень любит детей, больше, чем многие мужчины его возраста.

Тамсин согласилась:

— Он был так рад, когда я рассказала ему, что жду близнецов. Ему хотелось наблюдать за тем, как они растут.

Фиона пожала мне руку:

— Что бы ни случилось, мы вас поддержим. Я вижу, что ты неплохо справляешься и сама, но если тебе будет хоть что-нибудь нужно, только попроси.

Я улыбнулась ей с благодарностью. Я испытала такое облегчение оттого, что они хорошо восприняли мою новость; похоже, они даже не слишком обиделись, что я не сказала им раньше, и меня радовала их уверенность в реакции Тома. И даже если у нас ничего не получится, мой ребенок не останется без отца. Они были уверены, что Том нас не бросит. Я надеялась, что это не из-за родительской склонности видеть в своих детях только самое лучшее.