Девять братьев (сборник)

Никритин взял ее за плечи и начал осторожно приподымать, посадил. Но едва он перестал ее поддерживать, она упала на бок. Тогда он поднял ее и понес. «Удивительно легкая», – подумал он. Она не приходила в себя, но теперь Никритин уже не сомневался, что женщина жива: ноги и руки у нее хорошо гнулись, она дышала.

Он посадил женщину на мотоцикл сзади себя и привязал к себе ремнем. Больше всего возни было с ее валенками: едва мотоцикл двинулся, оба валенка у нее слетели. На ее ногах, с крохотными ступнями, были черные гамаши и серые нитяные носки. Ему пришлось отвязать ремень, слезть с мотоцикла, затем, придерживая ее, чтобы она не упала, поднять валенки и надеть ей на ноги…

Чтобы валенки опять не свалились, он прикрепил их веревкой к раме.

Он снова сел на мотоцикл, снова привязал ее к себе ремнем и поехал. Быстро темнело. Уже видны были звезды. Бледный закат сиял впереди. Никритин опять увидел тех троих с салазками. Они медленно брели по темнеющей пустыне озера и не обратили внимания на промчавшийся мотоцикл. Никритин торопился. Он вовсю гнал мотоцикл, подпрыгивая на всех трещинах, пересекавших лед. Женщина навалилась Никритину на спину, голова ее лежала у него на плече, и холодный лоб касался его щеки.

Только бы довезти ее живой, только бы довезти…

Глава 4 Павлик знакомится с Василием Степановичем

8

– Ну пойдем отсюда, пойдем. Ну зачем ты здесь стоишь? Здесь холодно. Ты замерз.

– Не пойду, – сказал Павлик.

– Ты опять хочешь кричать? – спрашивала Эрна. – Ведь ты уж кричал. Все равно никто не услышит. Кому нужно заходить на этот двор? Пойдем, посидим в тепле.

Павлик молчал. Он не собирался больше кричать. Но уйти отсюда он не мог. Если они уйдут туда, в темноту, на нары, их никогда не найдут.

Он простоял под этой щелью весь день и замерз, жестоко замерз, но холода, казалось, не замечал. Холод не пугал его. Его пугали надвигавшиеся сумерки.

– Через час будет темно, – сказал он.

– Ну да, ну да! – подхватила Эрна. – Скоро будет темно, а в темноте уж никто сюда не придет. Зачем же здесь стоять? Пойдем, посидим на нарах. А завтра ты опять сюда. И завтра нас непременно найдут, вот увидишь!

Она хитрила, она всячески его уговаривала, но он не уходил.

– Ночью мне нужно быть там, – сказал Павлик.

– Где?

– Наверху.

– Почему ночью? Не все ли равно, где спать? Здесь очень хорошо спать.

– Мне спать нельзя, мне ночью нужно быть наверху, – сказал Павлик упрямо. – Он их пускает по ночам.

– Что пускает? – не поняла Эрна.

– Ракеты. Сегодня ночь будет ясная, он непременно будет пускать ракеты. Прошлой ночью я чуть было его не поймал. Сегодня я поймаю его, если мы уйдем отсюда.

Он сразу умолк, потому что вдруг чья-то тень заслонила свет, проникавший через щелку. Потом опять посветлело. Потом снова потемнело. Кто-то бродил по двору перед щелкой, отходил и возвращался.

Щелка была узкая, и Павлик видел только движущиеся пятна – что-то черное большое, что-то бурое, мохнатое, что-то белое. Он хотел уже крикнуть, но в это время маленькая ладонь стремительно зажала ему рот.

– Молчи, молчи! – шептала Эрна.

Павлик удивился. Он осторожно отвел рукою ее ладонь.

– Молчать? – спросил он шепотом. – Зачем молчать? Нужно позвать его.

– Молчи, ну молчи! – шептала она умоляюще. – Это он.

– Кто он?

– Я потом тебе скажу. Только молчи, молчи, пожалуйста.

Эрна была в таком волнении, что Павлик покорно замолк, хотя ужасно боялся, что этот человек там, наверху, уйдет.

Но человек не уходил. Он что-то делал возле самой щели. Было слышно, как он переступал с ноги на ногу, как хрустела штукатурка у него под ногами. Раздался стук. Человек наверху чем-то постукивал по каменной плите, закрывавшей отверстие. Казалось, он пытался сдвинуть ее с места. Но плита не поддавалась.

Потом в щель сверху осторожно пролезла тонкая палка. Это была трость, черная лакированная трость с металлическим наконечником. Человек, видимо, хотел узнать, глубока ли щель. Трость не достала до пола подземелья, и он быстро вытянул ее наверх. Затем стали слышны удаляющиеся шаги.

– Он уходит! – сказал Павлик.

– Молчи!

– Он же уходит!

Она с силой зажала Павлику рот и обеими руками прижала его голову к себе. Павлик оттолкнул Эрну.

– Скажи, кто он?

– Молчи! Это Василий Степаныч.

– Какой Василий Степаныч?

– Мой дядя. Молчи!

Но шаги наверху уже снова приближались. Человек нес что-то позвякивающее о камни. Вслед за этим над самыми головами Павлика и Эрны раздался скрип. Человек наверху работал железной лопатой. Он сгреб с каменной плиты кирпич и штукатурку, потом отбросил лопату, отпихнул ногою плиту, и Павлик увидел Василия Степановича.