Девять

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

4

4.3.

Темнота.

Крупная угольно-черная ворона с серым клювом (перья словно наклеены и покрыты тусклым лаком) алчно копошилась в зеленой стриженой траве.

Я долго смотрю на нее взглядом, упирающимся во что-то во мне.

Странная штука любовь: бывают минуты, когда я не люблю свою Алису – и страдаю от этого.

Скрываю это сам от себя.

Темнота.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

5

5.3.

Дежавю. Новый виток.

Поединок роковой вступал в новую стадию. Это был еще не девятый вал, но шторм усиливался. У моей ревности появилось новое лицо или, если так можно сказать, открылось новое дыхание. Ревность моя – при моем-то умище, который квалифицировал ревность как форму идиотизма! – стала питаться невозможностью прибрать к рукам всю женскую природу моей возлюбленной. (Я ведь говорил: во сне я почувствовал себя Алисой. Нет, Алису в себе. Нет, примерил роль Алисы. В общем, ощутил мужское начало как оскорбительное продолжение женского).

Я испытал (стыдно сказать) ревность к ее желанию иметь ребенка. И эту патологическую ревность взрастил во мне – кто бы мог подумать! – мой умище. То бишь, жалкий интеллект-овца, прикинувшийся волком-умом. И все это под бдительным оком разума. Невероятно.

Вот как это было. Однажды…

Нет, эту занимательную историю следует излагать иначе.

Во мне вдруг обострилась реакция на верно изложенные логические доводы (очевидно, так интеллект и усыпил разум).

Любит ли Алиса меня?

Алиса любит меня (действительно любит!) – как потенциального отца своего ребенка. Как исполнителя своей мечты. Как волшебную палочку.

Но палочку нельзя любить саму по себе. Она любит свою мечту – а ей, да и мне, кажется, что меня. Но есть ли для нее в этом мире я как я, Платон, существующий отдельно и независимо отдельно от ее мечты (против которой я, разумеется, ничего не имею против)?

Или я могу быть только приложением к светлой мечте?

Но тогда, в принципе, приложением может быть любой паршивый альфа-самец. Не так ли?

Я обращался к разуму и разум диктовал мне:

Поступок – это действие, мотивированное ценностями культуры, следовательно, совершенное вопреки императивам натуры. Поступок оценивается по шкале нравственности.

Совершать поступки дано разумному человеку, личности.

На долю дурака остаются активные действия, которые оцениваются по шкале морали.

Поступок часто идет вразрез с активными действиями, точно так же, как нравственность – с моралью.

Исключения составляют поступки женщины, продиктованные любовью к ребенку и его отцу, мужчине.

Так, так. И что же: я для нее Платон или Волшебная палочка?

Разум тупо молчал. Ему не нравилось, когда его припирали к стене.

Жажда абсолютного владения Алисой сводила меня с ума.

То, что я испытывал, можно назвать неразумной ревностью разума к той сфере, которая разуму не подконтрольна.

С точки зрения разума, Алиса мне не принадлежала, разве что отчасти, малую толику.