Девяносто три!

Они собирают тайные дружины, клянутся именем Прелати, кромсают облатки, выламывают оклады, грызут морские узлы. Полицейские фургоны, вздыбленные кони с толстыми яйцами, кареты и еврейские ландо. Микробы короля Бабабела, тугие ресницы, ровные талии, набитые мускулами груди, ржавые соски. Преступления против человечности: найдено тулово Элизабет Шорт.

Jour de lenteur, встреча в невидимой базилике, досмотр поклажи. А что в вашем туеске? Пальцы богатых, растерянных, изощренных. Их неинтересные глаза, веревочные языки. Браслеты, платки, булавки. Вчера я был ребенком, брошенным судьбой в глуши лесов. Лорд Эдвард и безродный засранец Джим. Породнены благородством, шепотом эльфов, колдовскими руками. Lover, Jailer, Judge, Executioner, Despoiler, Seducer, Malkut, Destroyer. Как это смастерили? Как? Чудо!

Представь: большая, раненая страна ежится под чернильным ударом. Пятится в погреб, просит пощады. А теперь плесни спуманте.

— Смешно, он снимает штаны за два пенса.

— А мой не помыл залупу.

— Повтори двенадцать имен.

— J'ai pas sommeil.

— Отметил в календаре желаний.

— Перешел из ложи Зеленого Дракона.

— Наваристый, невозможно взять в рот.

— Нет ничего проще, расплющи наперсток.

— Крутили в отряде Бальдура фон Шираха.

— Не забудь пароль "Завидую всем убитым".

— Знаешь, сколько у него там спермы?

— От этого странного знака сдохла моя канарейка.

— На лодыжке? Брешешь!

— Меня только что сломали! Сломали! Сломали!

— Apo pantos kakodaimonos, Ю-ю.

64

Никуда не ходить, никого не видеть, ни с кем не встречаться. Заповеди либер оз, повесил в рамочку над канапе. Ели улиток, лизали продажных детей, заводили патефон. Завтра поживимся, вечер субботы. 22:30, пора ужинать цузамен. Липкий дым над крестьянскими хижинами, привыкли ложиться рано, берегут лучину, берегут зрачки. "Мой отец — мельник". Улыбнулся Баррону, улыбнулся Прелати, улыбнулся Новому Ироду.

"Пойдем куда-нибудь". Случайная встреча с гонцами: задержитесь, выпейте морса, закусите тыквенной кашей. Так он глупо расставлял сети одиночества, хотя церемониться незачем: схвати за плечи, ужаль в ключицу, выдерни поплавок.

16 июня 1438 г. — убийство сына Жана Женврэ.

24 июня 1438 г. — убийство Жана Донета, сына Жанны Дегрепи.

Сентябрь 1438 г. — убийство сына Перонна Лёссарта.

1 декабря 1947 г. — случилось то, что случилось.

Испытуемого привязывают к черным доскам, крест-накрест, целебная собачка обнюхивает родинки, — нет ли где меланомы. (Потом ее голову пришьют к телу казненного, но это позже, сперва трибунал). Казенные дела, выволокли архив во двор, подпалили, полоумно плясали у костра. День рождения сатаны, ночь на первое мая. Твоя шея, Маринус.

Дважды выпала карта «Колесница». Скоро все кончится. Боль в горле, словно триппер, вредная встреча с сыном мельника, жертвой Нового Ирода, хынек-штрих-штрих-штрих. Хотел предупредить, но отказал язык, какие-то «бэ», «мэ». Кончил без визга, конвульсий, словно чуть приоткрыли кран и тут же завернули. Так их нынче учат в таежных лицеях.

Влюбился не в тебя, а в твой дом, твой камин, твой ковер, коллекцию трофеев на ложных стенах. Дедушка был охотником, потом и его сразила серебряная пуля. А вот тут плясал Quimbanda, задирая похотливые ноги. Видишь пятно на полу?

Голоса южно-мичиганского проспекта, скрип шин, запах горячего пшена, возня клошаров в тени подъездов. Их ядовитые "калифорнийские вина". Их зловонные залупы. Недружелюбный смех, щебет лохмотьев. Дважды выпала карта «Колесница», смотрел на луну, как она кувыркалась, подмигивала, сулила поживу. Сладкие фонемы: сан-су-си, эр-зу-ли. Лоа: чертили прутиком на земле, потом посыпали костной мукой, подмокшим пшеном, пускали барахтаться куриц с переломанными лапами. Его «прелести», черный, александрийский обещающий взгляд. Серьги в тонких злых мочках. Собирает деньги на лечение невезучего братца. Тяжкие хвори: волчья пасть, заячья губа, на левой ноге — шесть пальцев. Танцевал на ублюдочной сцене, крутился у стального шеста. Порочный распорядитель, черный телефон с тяжелым диском. Когда-то у вас был один блондин, что с ним стряслось?

— А кличка? — цокнул неприязненно, баптистская улыбка.

— Хынек.

Это секретная информация. Маркопулос набрел на дыру в программе, оставленный невеждой черный ход, тайную лазейку для похотливой прислуги, расшатал, проник, столбики белых цифр на синем фоне. Триппер кромсает связки, теперь каркаю, точно лиса и виноград. А когда-то был голос: заслушаться можно. Так и называли "таитянский колокольчик". Видишь эту бороду, эти линзы, этот живот? Какой-то гинзберг. Откуда что берется?

Вышел в патио. Глиняные вазоны по бокам, дырявый тент, сухая земля, престарелый какаду в небрежной клетке. Брошюра "Линии Маннергейма" позабыта в девичьем шезлонге. Креольские босоножки, пудреница с белым порошком, скрученный доллар, крем от загара, малахитовая пепельница, оса в сладкой рюмке. Фальшивая невеста, выписана из сточной Манилы, бутик шанель, морщины в уголках глаз. Пессарий, маточное кольцо, посмотреть в красном словаре.