Девяносто девять гробов

— Ладно. Мне пора вернуться к работе.

Она согласилась и выключила телефон.

Набрала свой домашний номер, подождала, когда Клара снимет трубку. Прошло шесть или семь гудков.

— Алло?

«Я должна сказать тебе, что происходит, — подумала Кэкстон. — Я должна сказать тебе, что может случиться, когда сядет солнце».

— Алло?

Слова застряли у нее на языке. Все до единого. «Я должна попрощаться», — подумала она.

— Лора? Я знаю, это ты… Твой номер определился. Что происходит?

Кэкстон открыла рот. Выдавила из себя:

— Я люблю тебя.

На другом конце воцарилась тишина. Потом раздался мягкий голос:

— Я тебя тоже.

Шепот такой тихий и такой нежный, словно это эхо на линии.

Кэкстон захлопнула телефон. Ничего больше она сказать не могла.

Страдая от дрожи и головокружения, от недостатка сна, еды и передозировки кофеина и страха, она выбралась из машины в первый раз за несколько часов. Прошла полквартала до почтового отделения, где в большой белый бронеавтомобиль сажали перепуганных жителей Геттисберга. Бойцы Национальной гвардии в полном обмундировании помогали им забираться через расположенные сзади люки, улыбались им, говорили, что все будет хорошо.

Она посмотрела на часы: шесть двадцать три.

66