Девчонки, я приехал!

Он ещё что-то говорил, рассказывал, а Сергей Ильич весь сосредоточился на мыслях о ледоколе – только чтоб как-то спастись от того, что он только что услышал и представил. Предстоит расточка кронштейнов и дейдвудов гребного вала. Опять придётся выдумывать что-то! Детали таких размеров на заводе никогда не обрабатывались! Как-то придётся сразу с двух бортов действовать, что ли!.. Только вот как? Или бригаду пополам делить – половина на расточке, а вторая на подготовке?..

…Самое ужасное, что рассказанное дядей Колей и сложившееся в голове в чёрно-белое кино больше никогда не будет забыто.

Сергею Ильичу всю оставшуюся жизнь придётся жить… зная.

И так ему не хотелось знать!

Величественный швейцар в вестибюле «Астории» распахнул перед ними дверь, немного дрогнул большим белым лицом, увидев дяди-Колины сапоги, и пророкотал:

– Вас ожидают?

– Вроде и ожидают, – как-то сразу засуетился дядя Коля и уменьшился в размерах. – А мож, ещё не ожидают…

В эту минуту к ним из глубин ресторана, где было сильно накурено и скрипка играла румынскую музыку, приблизился высокий мужик. Салфетка была заткнута за ворот, и на ходу он её вытаскивал. Не дойдя до дяди Коли двух шагов, мужик раскинул руки:

– Папаня!

Швейцар принял у дяди Коли тужурку и отступил с поклоном.

Старик и высокий с размаху обнялись, близко посмотрели друг на друга и ещё раз обнялись.

– Ах ты, леший тебя побери, и не стареешь совсем, папаня!

– Зато ты раздобрел, сынок! Вот такой ведь был! – Дядя Коля показывал жёлтый скрюченный мизинец, призывая Сергея Ильича разделить его радость от того, что «сынок» раздобрел.

Высокий любовно похлопал дядю Колю по спине, и Сергею Ильичу показалось, что он едва удержал себя, чтоб не подхватить старика на руки и не понести в зал.

– А вы товарищ инженер, да? – Высокий сунул руку Сергею Ильичу. – Да уж мне папаня про вас порассказал! Толковый, говорит, вы! А у папани это первая похвала!.. Ну, пойдёмте, пойдёмте! Солянка стынет, я заказал, взял на себя смелость! Не знаю, как вы, товарищ инженер, а папаня солянку горяченькую очень уважает!..

И они направились к столу. Сергей Ильич шёл за ними, пытаясь сообразить, как он попал в такой… балаган. И что именно он станет рассказывать этому статному молодцу с маслеными губами?!

В этом ресторане Сергей Ильич не был никогда – он вообще не любил ресторанов и боялся их, словно опасался запачкаться, сделать что-то не то, оказаться в неловком положении.

Здесь было красиво и как-то… респектабельно, что ли. Высокие окна, начищенные паркеты, белоснежные скатерти, хрустали и вкусные запахи.

Столик оказался в углу, у самого окна – хороший столик, должно быть, просто так за него не сажают, только энкавэдэшников!..

– Ну, познакомимся, – сказал мужик деловито, как только они уселись и официант подал солянку и водку в запотевшем графинчике. – Колокольный Михал Михалыч, майор государственной безопасности. Старинный друг вот этого самого типуса, дяди Коли Логунова. Мы с ним всю блокаду бок о бок… прожили.

– Эт как поглядеть, – поправил дядя Коля, с удовольствием хлебая огненную солянку. – Когда жили, а когда и помирали.

– Всё верно.

– А ты теперь в Москве, что ль, Миша?

– В Москве, папань.

Дядя Коля отозвался от тарелки и ткнул в сторону Колокольного ложкой.

– Эт он меня в войну так повадился называть-то! А я и привык – папаня да папаня! Ишь, помнит!

– Мои все в первый год блокады умерли, – сказал Колокольный. – И мать, и отец. Никто уезжать не хотел.

– Почему? – зачем-то спросил Сергей Ильич.

Колокольный мельком на него глянул:

– Из чувства долга, по всей видимости. Моя мать уже совсем была слаба, а я как раз пришёл. А я мог, понимаете! Мог отправить. А она мне говорит: «Куда же я, Миша, поеду. Я дочь тайного советника и всю жизнь здесь прожила! А если силой меня увезёшь, ты мне не сын». И осталась.

– Умерла? – спросил Сергей Ильич.

Колокольный кивнул.

Дядя Коля продолжал с удовольствием хлебать солянку.

– Стой, мужики! – вдруг спохватился он. – Стой, не ешь! Мы ж не выпили ещё!..

Он ловко разлил водку по стопкам, поднял свою высоко и сказал:

– Чтоб войны больше не случилось, – и залпом выпил.

Сергей Ильич и майор тоже выпили.

– Вы вот что мне расскажите, товарищ инженер, – попросил Колокольный, принимаясь за солянку. – Вернее, нет, не так. Вспомните как следует: раньше вы никогда не знали генерала Гицко Афанасия Степановича?

…Началось, подумал Сергей Ильич. Вот и допрос.

Ну, дядя Коля!..

– Я никогда не знал генерала Гицко, – выговорил он очень чётко, словно собеседник был глуховат. – Впервые в жизни я увидел его на нашем заводе. Он пришёл в первый отдел начальником.

– Вы не распаляйтесь, – попросил Колокольный. – Мы с папаней разобраться хотим. Понять, в чём тут дело. Для чего начальник первого отдела копает под толкового инженера. Сейчас, слава богу, не тридцать седьмой год.

Сергей Ильич усмехнулся и разлил ещё по стопке водки.

– Должно быть, рожа моя ему не нравится.