Девчонка БЕСпредела

Под утро гости разъехались. Наплевавшая на мытье посуды Дарья с разбегу плюхнулась на кровать и отвратительно профальшивила в сторону Григория:

– Love was just a game for two… Love was made for me and you… Take my heart, but please, don’t break it… Love…

От перспективы, открывшейся в песенке, Grigorio затрясло… Впрочем, как оказалось, Дашка не обращалась к кому-то конкретному…

– Любишь кого-нибудь? – поинтересовался Григорий, опускаясь на корточки возле кровати.

– Олигарха, ну, то есть думала, что люблю Олигарха. А так, не знаю… Тубеленького, может быть? – заплетающимся языком перечислила Дашка. Было заметно, что даже приблизительный ответ ей неведом…

– А я любил…

– Меня? – Дарья хихикнула.

– Не остроумно. – Григорий замолчал.

– Ну, говори. Я не хотела тебя перебивать, у меня просто характер дурацкий, – виновато потупилась Дашка.

– Я свою первую жену любил, Даш. Так любил, что… Впрочем, не важно. Если бы сейчас мне предоставили второй шанс, я бы многое хотел ей сказать, да, наверное, даже не сказать, а просто еще раз ее увидеть.

Дашка не была сентиментальной, но, посмотрев в пронзительные голубые глаза Григория-призрака, вдруг вспомнила Олигарха и их самое счастливое время. Вспомнила дачу Олигархова друга в Рождествено, откуда теплым сентябрьским вечером они вот так, вдруг, сорвались и уехали в Нахабино. Вспомнила, как с отчаяньем ловила каждое мгновение близости с любимым, как молилась, чтобы в эту ночь, пусть даже в последний раз, он ничего не перенес «на завтра». Олигарх Дашкиных воспоминаний не выкидывал любовниц из машины, не ломал новогодние елки и не разбивал о голову супружницы мобильник. Он крепко-крепко прижимал Дашку к себе и обещал… Впрочем, ничего он, конечно, не обещал. Но ей все равно очень хотелось верить в счастливый исход.

– Я могу что-нибудь для тебя сделать, Гриш? – слова вырвались у Дарьи против воли.

– Можешь. Позвонить своей ведьме и попросить вернуть все, как было.

– А что попроще?

– Пойти работать.

– Я? Работать? – Глаза Дашки округлились. – Тогда уж лучше к ведьме!

– Я серьезно. Поможешь мне, я помогу тебе. Deal? – пошел на сделку Григорий.

Дарья задумалась. Чабурадзе занервничал:

– Ну? Чего тебе больше всего хочется?

– Potestas и Divitia, – Дашка игриво призраку подмигнула.

– А поконкретней?

– Мужика богатого. Чтобы за все платил и работать не гнал.

– А ты у него на плече рыдать будешь, как другого любишь, да? – съехидничал Григорий.

– Не буду! Я закодируюсь! – Дашка пьяно хихикнула.

Гипотетический мужик послужил неким стимулом, и Дарья с Чабурадзе наконец-то пришли к какому-то консенсусу. Начать решено было в восемь утра. Дашка захныкала – хотела спать. Григорий требовал беспрекословного подчинения и четкого следования инструкциям.

И их засосала «социальная трясина»

Страничка Grigorio в «Одноклассниках» после смерти хозяина выглядела тоскливо-осиротевшей. Форум пестрел соболезнованиями. Особенно расстаралась тетенька лет тридцати. Свою прощальную речь дама изложила в стихотворной форме и перевела на все известные ей языки: французский, английский и русский. Из самосозерцательного прощания «поэтессы» следовало, что последние лет пять она ходила за Чабурадзе по пятам и, оставаясь незаметной тенью, любила его любовью глубокой и нежной. Что по этому поводу думал муж тетеньки, изображенный на фото слева от нее, она не пояснила.

– А кошелка-то полиглотка! – восхитилась Дашка.

– Не отвлекайся! – заступился за фанатку Чабурадзе. Дашка вздохнула, и перебазировалась на главную страницу.

Фото на заставке Grigorio перед смертью успел сменить. Два подбородка и намечавшийся животик намекали на то, что при жизни господин Чабурадзе не голодал, обтягивающая округлости футболка давала понять, что комплексов он по поводу лишних кг не испытывал, а довольная улыбка в тридцать два зуба подтверждала, что о печальной своей доле бывший владелец заводов, газет, пароходов и не подозревал…

– Еще пару лет такой бурной жизни, и для знакомства с красивой девушкой тебе бы пришлось протягивать банкноту вместо визитки, – подметила Дашка, сравнивая Grigorio фотографического, несколько оплывшего, с Grigorio мистическим, заметно подтянувшимся.

– Заходи в «Друзья», – не отреагировав на провокацию, продекламировал Чабурадзе. Дашка нехотя подчинилась.

Начали с друга «наилучшего». Стильные очочки придавали Костику Шапкину вид гламурно-тусовочного интеллектуала. Подразумевалось, что на окружающих он должен смотреть с толикой превосходства, здорового цинизма и «великодушного» снисхождения. Любил «наилучший» себя любовью беззаветной и искренней, о чем свидетельствовала сто одна фотография, выложенная на сайте. Впрочем, любил он и Григория, и явно его дружеско-компанейские качества ценил. Фотографии с Чабурадзе встречались у Костика Шапкина чаще, чем фотографии с женщинами. На одной из таких совместных композиций светлый лик Григория Зурабовича венчала забавная надпись. Слегка «притормаживающая» по утрам Дашка силилась комментарий прочесть. Наконец ей это удалось: