Дева в голубом

— Изабелла, que bella. Прекрасное имя, я ни за что его не забуду. — Коробейник улыбнулся. — А у меня для вас кое-что есть, отличная вещица. — Он понизил голос: — Я мало кому ее показываю.

Он обвел Изабель вокруг фургона и начал рыться в товарах. На свет появился тюк светлого льна. В этот момент к Изабель подошел Якоб, и коробейник кивнул ему:

— Подходи, малыш, не стесняйся, по глазам вижу, что тебе хочется посмотреть на все это богатство. Ну так и смотри.

Он наклонился и принялся трясти тюк, пока наружу не вывалился… Это была четвертая тайна. Изабель и не думала, что ей еще хоть раз в жизни выпадет увидеть такой цвет. Она вскрикнула, приподнялась на цыпочках и потрогала ткань. Это была мягкая шерсть густой окраски. Она склонила голову и прижалась к ткани щекой.

Коробейник кивнул.

— Ну вот, я так и думал, вы знаете, что это за цвет, — удовлетворенно сказал он. — Голубой цвет Девы из церкви Святого Захарии.

— А где это? — Изабель разгладила ткань.

— В Венеции. Красивая церквушка. У этого цвета целая история. Ткач взял за образец одеяние Мадонны с картины в церкви Святого Захарии. В знак благодарное ти за сотворенные ею чудеса.

— Какие чудеса? — У Изабель расширились глаза.

— У ткача была любимая маленькая дочь, и как-то она исчезла, в Венеции такое часто бывает. Дети падают в каналы и тонут. — Коробейник перекрестился. — Словом, девочка не вернулась домой, и отец пошел в церковь Святого Захарии помолиться за упокой ее души. Не один час простоял он перед изображением Святой Девы. А когда вернулся домой, нашел там дочь целой и невредимой! И в знак благодарности соткал эту ткань, ткань особого голубого оттенка, чтобы сшить из нее платье дочери, а она будет носить его и всегда жить под покровительством Святой Девы. Другие хотели последовать его примеру, но ничего не получилось. У этой краски есть секрет, но знает его только сын ткача. Это семейная тайна.

Изабель не сводила глаз с ткани, затем перевела взгл на коробейника. По щекам у нее катились слезы.

— Мне нечем заплатить, — сказала она.

— Ничего, bella, у меня все равно есть для вас небольшой подарок. Голубой подарок.

Коробейник наклонился, вытянул из потертого конца нитку длиной в палец и с глубоким поклоном протянул ее Изабель.

* * *

Изабель часто думала о голубой материи. Купить она ее никак не могла, даже если были бы деньги, — Этьен с Анной ни за что бы не позволили.

«Католическая тряпка!» — прошипела бы Анна, если бы могла говорить.

Изабель спрятала нитку в подоле платья и извлекала ее, когда оставалась одна или с Якобом, который был не болтлив и ни за что бы не выдал их общую с матерью тайну. Потом одна из овец неожиданно родила лишнего ягненка, и у Изабель появилась последняя тайна.

Сначала их было двое. Овца вылизала новорожденных и принялась за ними ухаживать, спала, прикрывая своим отяжелевшим выменем. Вернувшись как-то с поля посмотреть, как чувствуют себя мать с потомством, Изабель увидела еще одну пробивающуюся наружу головку. Она вытянула крохотное тельце, убедилась, что в нем теплится жизнь, и положила перед матерью — пусть вылизывает. Пока новорожденный сосал материнское вымя, Изабель сидела рядом, погруженная в свои мысли. Тайны прибавляли ей силы.

Леса, окружавшие Мутье, были такие густые, что она знала немало мест, куда не заходил никто. В одно из таких мест она и отнесла ягненка, сделала ему там убежище из веток и сена, кормила его и ухаживала целое лето втайне от всех.

За одним исключением. Как-то ягненок тянул материнское молоко, которое Изабель нацедила в кожаный мешок, и в этот самый момент из-за бука появился Якоб. Присев на корточки рядом с матерью, он положил руку на спину ягненку.

— Тебя папа ищет, — сказал он, поглаживая ягненка.

— И давно тебе известно, что я хожу сюда?

Якоб лишь пожал плечами, продолжая играть с ягненком, почесывая ему одно ухо, потом другое.

— Поможешь ухаживать за ним?

— Конечно, мама. — Якоб поднял на нее глаза и улыбнулся так, что уже одна эта улыбка была словно подарок.

На сей раз посвист коробейника уже не застал Изабель врасплох. При виде ее он широко улыбнулся, и она тоже ответила ему приветливой улыбкой. Пока они с Анной разглядывали товары, Якоб взобрался в повозку и принялся показывать коробейнику свои камушки, украдкой передавая ему попутно слова матери. Коробейник кивнул, отдав при этом должное необычной форме и окраске камней.

— У тебя хороший глаз, mio bambino,[47] — сказал он. — Хороший цвет, хорошая форма. Ты больше смотришь, меньше говоришь в отличие от меня. Я-то слова люблю, а ты вроде предпочитаешь разглядывать вещи, правда? Ну конечно, правда.

Коробейник начал передавать обычные приветы и сообщения и, поймав взгляд, Изабель, щелкнул пальцами.

— Да, чуть не забыл. Я нашел ваших в Эле.

Даже Этьен с Анной против воли выжидательно посмотрели на него.

— Да-да. — Коробейник замахал руками, как мельница. — Я видел их на рынке в Эле, право, bella famiglia.[48] Я сказал, что видел вас, они рады, что у вас все хорошо.

— А у них-то как, все в порядке? — спросила Изабель. — Ребенок?