Дева в беде

— Это было… это мимолетное… это просто так… ничего…

— Пупсик! — прожурчала Мод и пошла к двери.

Он кинулся за ней.

— Одумайся! — взывал он. — Мужчины не святые! Это ерунда, чепуха!.. Нельзя же покончить… со всем… только потому, что я потерял голову?

Мод улыбнулась. Ей стало гораздо легче. Темный интерьер «Уголка» уже не нагонял тоску. Она готова была расцеловать эту неведомую Бэби за то, что своими мудрыми действиями она позволила с чистой совестью закрыть прискорбную главу.

— Ты потерял не только голову, Джеффри, — сказала она. — Ты потерял фигуру.

Она быстро вышла. В пылком порыве Джеффри бросился было за ней, но его остановили. Покидая «Уютный уголок», посетитель должен соблюсти некоторые формальности.

— С-с вашего разрешения, — произнес страдающий голос.

Дама, которую мистер Уиллоуби назвал Мэйбл (и ошибся, ее звали Эрнестиной) стояла рядом с листочком бумаги в руке.

— Шесть шиллингов два пенса, — сказала Эрнестина. Эти дикие слова отвлекли несчастного от главной темы.

— Шесть и два пенса за чашку какао и два бисквита? — вскричал он в ужасе. — Это грабеж!

— Шесть и два пенса, пожалуйста, — сказала атаманша с невозмутимым спокойствием. Это они уже проходили.

В своем номере, в отеле «Карлтон», Джордж Бивен паковал вещи. Вернее сказать, он начал собирать их; последние же двадцать минут сидел на кровати, вглядываясь в будущее, которое представлялось ему чем дальше, тем все безрадостнее. В эти два дня он знавал такие приступы меланхолии, и с каждым разом становилось труднее их развеять. Теперь, перед лицом зияющего саквояжа, готового поглотить полагающееся ему содержимое, он всей душой отдался унынию.

Этот саквояж, со всей сопутствующей ему символикой расставаний и путешествий, как бы подчеркивал то обстоятельство, что он уезжает один в пустой мир. Скоро он окажется на борту лайнера, и каждый новый оборот двигателей будет уносить его все дальше оттуда, где должно бы всегда пребывать его сердце. В иные мгновения эта мысль была настолько мучительна, что перерастала в физическую боль.

Невозможно было даже представить, что каких-нибудь три недели назад он был счастливым человеком. Одиноким, да, может быть, но в каком-то расплывчатом, безличном смысле. Одиноким, но не тем одиночеством, которое терзает его теперь. Что ждет его впереди? Если говорить о триумфах, которые будущее может еще принести, то он, как сказал привратник служебного входа, «забурел». Всякий новый успех повторяет предыдущие, уже достигнутые успехи. Конечно, он будет работать и дальше, но…

Телефонный звонок на другом конце комнаты выдернул его в настоящее. Бормоча проклятия, он поднялся. Кто-то опять звонит — из театра, скорее всего. С тех пор, как он объявил, что уезжает в Америку субботним пароходом, они звонили без конца.

— Алло? — устало сказал он.

— Это Джордж? — спросил голос. Он звучал знакомо, но по телефону все женские голоса одинаковы.

— Да, Джордж, — ответил он. — Кто это?

— Вы меня не узнаете?

— Нет.

— Скоро узнаете. Я люблю поговорить.

— Билли, ты?

— Нет, это не Билли. Я — женского пола, Джордж.

— Билли тоже.

— Ну что ж, придется просмотреть свой список друзей женского пола.

— У меня нет друзей женского пола.

— Ни одного?

— Да.

— Странно…

— Почему?

— Вы сами сказали два дня тому назад, что я — ваш лучший друг.

Джордж сел. Он почувствовал, что у него нет скелета.

— Это… это вы? — он запнулся. — Нет, невозможно… Мод?

— Ах, какой догадливый! Джордж, я хочу спросить вас. Во-первых, вы любите масло?

Джордж поморгал. Нет, это был не сон. Он только что ударился коленом о телефонный столик, и оно еще болело самым убедительным образом. Значит, он бодрствует.

— Масло? — переспросил он. — Это в каком же смысле?

— Ну ладно, раз вы даже не знаете этого слова, то все в порядке. Сколько вы весите, Джордж?

— Фунтов сто восемьдесят. Но я не понимаю…

— Подождите, — на том конце провода помолчали. — Это около тридцати стоунов, — произнес голос Мод. — Посчитала в уме. А сколько вы весили в прошлом году?

— Примерно столько же, я думаю. Я всегда вешу примерно одинаково.

— Это чудесно! Джордж!

— Да?

— Это очень важно. Вы бывали во Флориде?

— Был как-то раз зимой.

— Знаете вы рыбу, которая называется «помпано»?

— Да.

— Расскажите мне о ней.

— Это в каком же смысле? Ну, рыба. Ее едят.

— Я знаю. Подробности, пожалуйста.

— Да нет там никаких подробностей. Едят, и все.

Голос на другом конце провода одобрительно замурлыкал.

— Какая красота! Человек, который рассказывал мне о помпано, прямо ударился в лирику — петрушка, растопленное масло… Так, с этим разобрались. Теперь другое, тоже очень важное… Как насчет обоев?

Джордж прижал свободную руку ко лбу. Разговор был решительно непонятен.

— Не понял.

— Чего именно?

— Ну, я не уловил, что вы сказали. Мне показалось что-то вроде «как насчет обоев»?

— Так и было, как насчет обоев. Почему вы удивляетесь?

— Тут нет никакого смысла, — слабо сказал Джордж.

— Есть, есть! Я хочу сказать: как насчет обоев в вашей каморке?

— Где?