Дева Мария

Широченная мягкая кровать богато убрана цветами, будто праздничный стадион. В изголовье и ногах именинным тортом переливаются новенькие лакированные колодки, вырезанные дедом Филиппом. Колодки гостеприимно распахнуты, приглашая вложить в них руки, ноги или голову, или всё сразу. Изнанки кандальных отверстий уже оклеены полосками тёмного плюша – забота о будущем пленнике, чтоб не нахватал потёртостей и заноз. Никелированные шарниры, петли и крючки сверкают как орденские планки на генеральском кителе.

Полуобнажённая Руздана Рудольфовна, колыхая жирами, стоит к окну в профиль, копаясь в недрах платяного шкафа. Машка узнаёт её лишь по кудрявой макушке, пухлым бульдожьим щёчкам и носу-кнопочке, да ещё по семипудовому бюсту размером с два кокосовых ореха, засунутых в овощную сетку.

На улице она привыкла встречать Шмелиху-старшую в детской бейсболке, марлевой маечке и крикливых лосинах, под которыми в попу врезаются трусы – маленькие, как телефонная сим-карта. Сейчас же Руздана облачена в цельный ярко-красный латексный купальник с крестообразной шнуровкой на бюсте и боках. Внушительные габариты и красный обтягивающий туалет придают тучной Шмелихе сходство с пожарной машиной. Пухлые ноги женщины сияют от колготок с высоким глянцем – бёдра Рузданы кажутся облитыми подсолнечным маслом. Машка отмечает, что колготки поддеты под купальник, это смотрится круто и сексуально, латексные трусики врезаются в женский лобок словно бритвенное лезвие и не позволяют колготкам ослабнуть, сползти с бёдер.

На стенах спальни зажжены пятисвечия. В ярких отблесках колготки Рузданы создают удивительную игру света: при каждом движении возникает иллюзия, будто внутри её ног полыхают костры. В капроновой поверхности ягодиц и колен отражаются россыпи огней, дрожат молнии, рождаются удивительные фантасмагорические миражи.

В шкафу висят куртки, платья и блузки, стопками лежит постельное бельё, но Руздану интересует другое. На специальной планке в шкафу прикреплён целый ассортимент поясов и ремней. Шмелиха придирчиво выбирает один из них – тонкий, витой, похожий на пастуший хлыст. Накручивает на полную руку, с улыбкой оборачивается назад.

– Займёмся делом, сладкая сученька?

В углу комнаты одна на другой стоят две хлипкие табуретки. На верхней табуретке враскорячку покачивается черноволосая пышная Целована, напоминая большую белую восходящую луну. На Шмелихе-младшей чёрный латексный корсет, облегающие сапоги «рюмочкой» и крохотные чёрные трусики в форме капельки. Нейлоновые колготки с интенсивным блеском окрашивают её ляжки в цвет кофе с молоком. В отличие от полыхающих золотом колготок Рузданы они не ослепляют всё вокруг, а излучают ровное металлическое сияние. Наверняка интимные наряды обеих женщин безумно дорогие и навороченные, бедной Машке не по карману.

Нелюдимая сожительница Рузданы Рудольфовны смахивает на нахохленную курицу, неудачно оседлавшую насест. Её щиколотки, тяжёлые как гидравлические домкраты, подвёрнуты под табурет и крепко привязаны к перемычкам, раздвинутые массивные ляжки в капроне прихвачены к сиденью ремнями. Сперва Машка не может сообразить, почему Целована сидит так напряжённо, а на лице у неё застыло смешанное выражение удовольствия и муки. Затем замечает, что вороные волосы молодой женщины собраны на макушке в пучок и примотаны цепочкой к стальному кольцу, ввинченному в потолок. Латексный корсет Целованы приспущен с груди, крупные соски обнажены и стянуты специальными металлическими скрепками с гайками-барашками и резьбой. От скрепок к потолку поднимается ещё одна тонкая цепочка, обёрнутая вокруг того же кольца, что и волосы.

Руки Целованы заключены за спиной в наручники, на шее сомкнут толстый ошейник, спина сгорблена, от ошейника в промежность уходит грубая ременная удавка. Локти и груди Целованы обмотаны узлами вдоль и поперёк, рот перекошен кляпом-намордником, зафиксированным поводьями на затылке и под нижней челюстью, чтобы выплюнуть его было нельзя.

Глаза пленницы, щедро измазанные косметикой, покраснели и опухли от боли: похоже, Целована ни на минуту не может расслабиться. При каждом движении ремни между ног приходят в действие и ещё жёстче врезаются в податливое тело, а конструкция из табуреток угрожающе скрипит и кренится. Свалиться с метровой высоты носом и коленками в дощаной пол – значит остаться без волос и сосков, и вдобавок расшибить себе голову. Сбрякать вверх тормашками Целоване явно не хочется.

Теперь Машка догадывается, зачем табуретки поставлены одна на другую: в таком положении узница не может елозить по полу, ослаблять узлы, и перемещаться куда ей вздумается. Она вынуждена балансировать строго в заданной точке. Ножки верхней табуретки стоят на нижней почти впритык к краям, на самых кромочках. Неверное движение – и связанная пленница на собственной шкуре испытает всемирный закон тяготения.