Дева Мария

Девочка стояла на неокрепших ногах, раскачивалась. Иоаким из сада наблюдал за ними со счастливой и тревожной улыбкой. Он опасался, что Дочь упадет и ушибётся. Мария решилась, шагнула неуверенно, робко к матери, потом смело и быстро засеменила к ней. Анна подхватила Девочку на руки и поднялась.

– Семь шагов! Семь шагов Она сделала! – радостно крикнул Иоаким.

– Жив Господь Бог мой! – повернулась к нему Анна с Девочкой на руках, просияла улыбкой и сказала Марии. – Ты не будешь ходить по земле до тех пор, пока я не введу Тебя в храм Господень! Ты будешь служить Богу. Видишь это небо сияющее, видишь первые листочки на деревьях, слышишь, как птицы радуются яркому дню, пением своим восхваляют Господа! Всё, что Ты видишь, всё, что Ты слышишь, всё это создано Богом нашим. И Ты тоже творение Божие. Бог даровал нам Тебя, и Ты будешь служить Ему. Нет ничего более радостного на земле, чем служение Богу.

Анна устроила в своей спальне особенное место для Марии, куда не допускалось ничего нечистого. Наняла двух девушек, отличавшихся безупречным поведением и чистотой, для ухода за Дочерью, и сама всё своё время проводила с Марией.

Когда Дочери исполнился год, Иоаким собрал родственников, священников, старейшин и друзей на торжественный пир, вынес к ним на руках Марию и попросил благословения.

– Бог отцов наших, благослови Младенца Сего и дай Ему имя славное и вечное во всех родах, – произнёс первосвященник Рувим над головой Марии.

– Аминь! Да будет, – хором ответили присутствующие.

Иоаким с волнующим душу чувством победителя слушал слова молитвы первосвященника, вспоминая, как тот выгонял его из храма. С трепетом и робостью приглашал он Рувима на свой праздник, беспокоился, что тот откажет. Но Рувим согласился без колебаний, несмотря на то, что за последние два года сильно постарел, поседел, сгорбился. Болезнь точила его.

2

Мария росла необычно смышлёной. Скоро научилась говорить, понимала всё, что Ей рассказывали, неустанно расспрашивала мать и девушек, ухаживающих за Ней, обо всём, что видела, что приходило Ей в детскую голову. Любила слушать давние предания. Слушала так, как будто бы понимала их. Анну забавляло серьёзное выражение лица Девочки, когда она слушала такие рассказы. Хотелось узнать, что думает Мария в это время? Какие образы возникают в Её невинной голове? Однажды Анна рассмеялась нежно, когда услышала, как Мария, картавя и коверкая слова, пересказывает одно из таких преданий девушке, которая ухаживала за Ней. Анна с восторгом подхватила Дочь на руки и закружила по спальне, восклицая:

– Какая Ты у меня умница растёшь!

– Я тоже поражаюсь, – сказала девушка, которой она рассказывала предание. – Как Она запоминает такие длинные истории. И всё так складно.

Между тем приближался второй день рождения Марии. Иоаким стал намекать Анне, что пора вести Девочку в храм. Надо готовиться. Отпразднуем два годика Марии и исполним обет.

– Иоаким, Иоаким, не торопись, – взмолилась Анна. – Она ещё совсем младенец. Ещё годик пусть побудет с нами. Окрепнет и телом, и разумом. Видишь, как Она быстро растёт.

– Обет Господу в храме кто давал? – строго спросил Иоаким.

– Я давала, Иоаким, я! И не отказываюсь от своего обета. – Анна понимала разумом, что нужно исполнить свой обет, знала, что исполнит его без колебаний и сомнений, но ей хотелось побыть с Дочерью хотя бы ещё год, хоть годик бы ещё полюбоваться Марией, насладиться Её детским теплом, наслушаться милого лепета. – Но я не обещала ввести в храм двухлетнего младенца. И храму тягостно будет ухаживать за таким несмышлёнышем. Подумай, Иоаким. Пусть Мария побудет с нами ещё год. А как исполнится три года, окрепнет Её разум, тогда и отдадим служить Богу. А сейчас Она понять не сможет, зачем мы отдали Её в храм. Она только-только молитвы начала понимать, запоминать. А за этот год я научу Её многим молитвам, научу понимать и любить Бога.

– Молитвам и любви к Богу Её научат в храме. Там теперь первосвященником Захария, зять твой, – напомнил Иоаким Анне, что после смерти Рувима первосвященником стал Захария, муж Елисаветы, сестры Анны.

– И через год первосвященником будет Захария, – продолжала уговаривать мужа Анна, почувствовав в его голосе нерешительность, сомнение в своей правоте. – Ты посоветуйся с ним, когда будешь в храме. Увидишь, что он благословит решение наше отдать в храм Марию через год.

– Если бы Захария был первосвященником в прежние годы, он бы не стал корить нас за бездетность, – вздохнул Иоаким. – Сколько лет он живёт с Елисаветой?

– Двадцать лет почти, – быстро ответила Анна, радуясь, что муж переменил тему, значит, согласился с тем, что Мария ещё год будет радовать их.

– Двадцать лет, а детей нет… Он бы не стал корить нас за безчадие, – повторил Иоаким. – Не пришлось бы нам страдать и терпеть унижения.

– Не греши, Иоаким, – укорила его Анна. – Не гневи Бога. Если бы не наши страдания, если бы не наши слёзы, разве дошли бы до Господа наши молитвы? Разве не милость Господня наша умница Мария?