Дева и Змей

Против всех правил люди похоронили его в освященной земле. Не закопали на перекрестке, не выбросили в реку, привязав к ногам тяжелый камень. Даже за оградой кладбища, где хоронили еретиков и самоубийц, не нашлось для него места. И фейри или демоны не могли отыскать его, забрать душу из плотской тюрьмы, не могли помочь освободиться. Талау – земля – не принимала его, лишь вздыхала и плакала росой, когда слышала, как отчаянно и безнадежно рвется на свободу крылатый дух, ставший узником мертвого тела.

И все же Наэйр сделал это. Он сумел освободиться, он источил оковы, и в груду опилок превратил крышку своего гроба, и дни, когда от свободы, от неба и солнца, его отделяли лишь полтора метра слежавшейся земли, стали самыми долгими за прошедшие семь лет. Он вырвался из заточения ясным зимним днем – потерявший рассудок от голода и мучений, яростный дух мести и убийства. Ни единой живой души не было на кладбище, даже сторож в эти часы отлучился в ближайший кабачок, и Наэйр дождался ночи в его доме. Равнодушный ко всему, кроме голода, не способный даже радоваться, он увидел свое отражение в глазах вернувшегося сторожа и вскрикнул от ужаса и отвращения. Смертный почти сумел убежать, воспользовавшись его замешательством, но длинные загнутые когти принца, изрядно сточившиеся, грязные от набившейся под них земли, застряли в сукне зимнего кафтана… Кладбищенский сторож стал первой жертвой вернувшегося к живым князя Михаила. Он же стал последней жертвой, погибшей безвинно.

Катерину принц отыскал без труда, ему не понадобилась даже помощь подданных, и в час быка мертвец вошел в теплый дом, миновав спящую стражу. Прежде чем разбудить бывшую невесту, Михаил полюбовался ею, изменившейся за семь прошедших лет, но не утратившую вида кроткого и невинного. Она спала и улыбалась во сне мягко и нежно, а он смотрел на нее. Он знал, что гораздо чаще, чем добрые сны, видятся ей кошмары, где снова и снова она вбивает ему в сердце острый осиновый кол. Он знал, что каждый день вспоминает она его в молитвах и вопреки всему надеется на его возвращение. Катерина звала его, ждала его – что ж, он пришел, других приглашений не требовалось.