Дева и плут

Гаррен фыркнул. Он был готов биться об заклад, что Ричард верит в Бога не больше его самого. Просто он хочет каким-то образом использовать тех, кто действительно верит.

— А я-то подумал, что о своей душе.

— Грязным наемникам вроде тебя не понять. Если в моих силах сделать то, что спасет моему брату жизнь, я, разумеется, готов это сделать.

— Странно, что ты пришел к этому мнению только после нашего ухода. — Зачем все-таки он приехал? Что изменилось за эти шесть дней?

Не чувствуя в себе сил выпытывать у него ответ, Гаррен неохотно кивнул головой на запад. Ричард нарядился пилигримом, а значит имел право к ним присоединиться. Отказать ему без видимых причин он не мог.

— Они там, за пригорком. — Лошади поехали рядом.

На дороге, с мечом наготове их поджидал Саймон. Рядом стояла телега, завязшая одним колесом в грязи на обочине, а внутри, прижимая к себе пса, лежала и молилась, закрыв глаза, сестра Мария.

— Где остальные? — спросил Ричард.

— Спрятались.

— Все в порядке. — Ричард величественно помахал рукой с видом короля, вышедшего к толпе. — Я приехал, чтобы присоединиться к вам.

По кивку Гаррена Саймон опустил меч. Сестра открыла глаза и подняла голову, а Иннокентий, соскочив на землю, громко залаял. Когда сестра подтянулась к краю телеги, Саймон взял ее на руки, явно приложив для этого меньше усилий, чем когда держал меч, и помог спуститься.

— А, это вы, лорд Ричард, — сказала она. — Мы боялись, что нас преследуют грабители.

Под стременами лошади Ричарда скакал на своих коротеньких лапках Иннокентий и, щелкая зубами, никак не мог дотянуться до его сапог. «Давай, парень, прыгни чуть выше», — подумал Гаррен. — «Ты почти достал».

— Как видите, я не грабитель, а смиренный паломник, как и все вы. — Чтобы перекричать лай Иннокентия, ему пришлось повысить свой и без того пронзительный голос. Он бросил на пса злобный взгляд. — Когда я молился за брата, то получил указание свыше присоединить свой голос к вашим мольбам перед Господом и Блаженной Лариной.

Гаррен с отвращением смотрел, как из-за кустов один за другим выходят паломники, кланяясь Ричарду, как одному из Редингтонов, с уважением, которого он не заслуживал. Иннокентий и то лучше разбирался в людях.

— А где девчонка? — спросил его Ричард. — Что ты с нею сделал?

Гаррена куснуло чувство вины.

— Я — ничего. А ты?

Ричард с невинным видом приподнял брови.

— Гаррен, я всего лишь интересуюсь, в добром ли здравии те, кто находится под твоей защитой. Или Уильям заплатил тебе только за то, чтобы ты заботился о себе и его послании?

Послание. То, которое Ричард пытался выхватить у него из рук. Что там написано? Судя по устроенной спешке, Ричард каким-то образом выяснил это, когда они ушли. А судя по тому, как сверкали его глаза, речь там велась о вопросе жизненной важности.

***

Увидев девчонку среди кланяющихся пилигримов, Ричард понял, что успел забыть, какая она соблазнительная. Губы могли бы быть и посочнее, думал он, поглядывая на нее сверху вниз, но зато какие налитые груди… Он ощутил стеснение в паху и заерзал в седле, гадая, успел ли Гаррен ее испортить.

— Доминика.

Она обошлась без вежливых реверансов и просто кивнула.

— Здравствуйте, лорд Ричард. Как поживает ваш брат?

Брат, брат… Неужели всем наплевать на то, что после стольких часов в седле у него ломит все кости?

— Был жив перед моим отъездом. — Он сдержал улыбку. Было непросто изображать печаль, когда внизу тявкала собака. — Впрочем, кто знает, что случилось за те несколько дней, что я провел в дороге.

— Бог даст, с ним все будет хорошо. — Когда девчонка не улыбалась — а сейчас она не улыбалась, — то становилась похожа лицом на угрюмую старую ворону, которая стояла рядом. Как же зовут эту монашку? Она явно мнила себя святее папы римского, и это фальшивое благочестие раздражало его до крайности.

— Ну да, разумеется, Господь творит чудеса, — ответил он.

— Мы непрестанно молимся о его здоровье, — сказала монашка. Он вспомнил ее имя. Сестра Мария.

— И о моем, я надеюсь, тоже, — проворчал он.

— Мы молимся обо всех божьих созданиях, лорд Ричард. — Своим вялым карканьем старая ворона извещала, что он не важнее дворняжки, которая отиралась рядом. Такому же непомерному высокомерию она обучила, вместе с чтением и письмом, и эту маленькую шлюшку Доминику. А ведь этой жалкой монашке и подкидышу положено радоваться, что такой высокородный господин, как он, снисходит до разговора с ними.

— Скоро будем обедать, — сказал Гаррен. — Саймон, Ральф, Джекин, давайте пока вытащим телегу на дорогу.

Дождавшись, пока они отойдут подальше, Ричард спешился и отвесил псу смачного пинка по морде, с удовлетворением слушая, как тот заскулил. Девчонка, вскрикнув, упала на колени и принялась его утешать.

Возможно, теперь до нее дошло, что со своим господином нужно считаться.

Она обнимала животное, тиская его точно ребенка, а он тем временем вылизывал ее лицо. Какая мерзость. Ричард хотел было приказать, чтобы она отпустила пса, но потом решил, что будет безопаснее, если он останется у нее на руках.

— Расскажи, как проходит твое путешествие, Доминика.