Дева и плут (ЛП)

И еще раз, и еще. Упрямо высасывая и сплевывая отравленную кровь, он ни на секунду не задумался о том, что будет, если яд отравит его самого.

— Знаешь, ты был прав… — Ее шепот был еле слышен. — Бессмысленно верить в то… в то, что нельзя увидеть. — Тело ее обмякло. Она медленно моргнула, и ее взгляд стал отсутствующим, хотя глаза были открыты.

На мгновение ему показалось, что на него смотрят синие глаза Уильяма. Он вновь почувствовал запах его крови, смешанный с вонью французской земли. И понял, что сможет спасти ее — от чистилища, или от рая, или от того места, куда хотел умыкнуть ее Бог — только при одном условии: Ника сама должна захотеть выжить, как захотел когда-то Уильям.

Он хотел встряхнуть ее, но вместо этого бережно сжал ее плечи, боясь, что любым другим действием поможет яду просочиться глубже в ее тело.

— Ника, посмотри на меня.

Она озадаченно прищурилась, как будто не осознавая, что с нею и где она находится.

— Когда-то ты называла меня Спасителем. Так вот, я хочу спасти тебя. — Голос его охрип, и он откашлялся. — Но ты должна мне помочь.

Она повела головой.

— Почему я должна тебе верить?

Он взглянул на ее привалившуюся к стене фигурку и понял, что верит в нее сильнее, чем во что бы то ни было за всю свою жизнь.

— Ты верила в меня, когда не знала даже моего имени. Доверься же мне сейчас, когда ты знаешь обо мне все.

Она закрыла глаза. Тишина.

Он заставил себя ждать. Нужно было продолжать высасывать кровь, но он должен был убедиться, что при этом она будет с ним. И она, и Господь.

Прошла вечность.

— Ника?

Она не ответила. Подержав палец около ее носа, он с облегчением ощутил тепло ее дыхания. Она была жива, но он терял ее. Связь, соединившая их силой болотного духа, распадалась. Нужно как-то достучаться до нее, вырвать из пустоты смерти, вернуть назад.

Он поднес ее ладонь к своим губам и тронул языком чувствительное местечко между пальцами.

Уголок ее рта дернулся вверх.

Он окунул кончик ее среднего пальца в рот, вбирая ее в себя, как в то утро, когда они, перекатываясь на песке, любили друг друга.

Ее улыбка стала шире.

Чувствуя, как надежда покалывает ладони, он перецеловал все ее пальцы.

— Ника, сейчас я высосу яд, а ты лежи тихо и молись Блаженной Ларине.

Улыбаясь, она слабо прошептала:

— Иногда Богу нужно чуточку помочь.

— Вот и помоги, — сказал он отрывисто, вновь прикладываясь к ее ране и высасывая из нее смерть.

Стоны Ричарда затихли, и Гаррен услышал шум моря, размеренный, как биение его сердца. Под потолком, в унисон с волнами, поскрипывал пустой реликварий.

Когда ее дыхание стало глубоким и ровным, он поднял голову и впервые за долгое время вздохнул полной грудью. В оконце, на фоне бледно-золотистого утреннего неба, сидела, склонив голову, чайка, а снаружи кричали ее товарищи, приветствуя новый день. Она ответила им, взмахнула крыльями и улетела.

И оставила на полу три пера.

Мгновение Гаррен оцепенело смотрел на них, не в силах пошевелиться. Одно перо было серым, с черным оперением на кончике. Второе — облачком белого пуха. Стержень третьего был почти полностью гол, только на верхушке осталась легкая бахрома.

Он протянул руку, и в этот момент ветер, закружив по комнате, унес перья за груду камней на могиле Ларины.

Он кинулся за ними в погоню и увидел на грязном полу за могилой не три, а шесть перьев.

Из каморки священника донеслось шарканье шагов.

Я услышал тебя, Боже. Она принадлежит тебе. На этот раз точно.

— Кто здесь? — послышался заспанный голос.

Трясущимися руками Гаррен открыл реликварий, висевший у него на шее, и спрятал туда три ближайших к нему пера. В момент, когда он закрывал створки, из каморки вышел, моргая со сна, старик-священник и недоуменно спросил:

— Что здесь происходит?

***

Солнце поднялось уже высоко, а Гаррен все объяснял священнику, почему святилище залито кровью мертвого мужчины и раненой женщины. Баюкая на руках Доминику и изнывая от нетерпения вернуться обратно на берег, он вновь и вновь растолковывал ему о битве при Пуатье, о просьбе Уильяма, о полуночном визите Ричарда и об отравленном кинжале.

Наконец старик сощурил против света свои водянистые глаза и развернул измятый пергамент. Трижды перечитав послание, он заключил, что Господь самолично наказал Каина, замыслившего убить своего брата. Потом трясущимися руками подобрал с пола перья, бережно положил их в реликварий и, приладив дверцу, повернул задвижку.

О чайке Гаррен не сказал ни слова.

Глава 26.

 

В тот день Доминика больше не вернулась в усыпальницу.

Пока брат Иосиф кудахтал вокруг нее, Лекарь наложил на рану плотную повязку. От настойчивого предложения Джиллиан выздоравливать лежа в постели она отказалась. Гаррен тем временем объяснил паломникам, как умер Ричард, сказав, что тот отправился в усыпальницу за покаянием, и Господь, услышав его молитву, немедля прибрал его.

Вдова громогласно заметила, что Всевышний вряд ли забрал его на небеса.