Deus ex machina, или Размороженный «заяц»

Пилот взглянул на монитор с изображением двух фигур и обомлел – рядом с Моделью Икс был не вчерашний цифровой Еремей. Человек стоящий рядом со схемой девушки, как будто спал, но он был живым! Над ними висела прямоугольная табличка с надписью из одного слова – «Действуй!»

Он сорвался с места, как будто это могло что-то изменить! Изумрудка едва успевала за своим возлюбленным, несмотря на то, что обычно обходила его на беговой дорожке. Ал вихрем ворвался в отсек, где располагались саркофаги со спящими колонистами. Он бросился туда, где должны были стоять запасные контейнеры для анабиоза и замер, остолбенев от ужаса!

Подбежавшая Изумрудка тихо вскрикнула и зажала рукой рот. В саркофаге с прозрачной крышкой лежали двое – анабиотизированный по всем правилам мужчина и девушка, одетая в юкату, которая обнимала его, положив голову ему на плечо.

Лисичка была мертва. В атмосфере саркофага жизнь, в её обычном виде, была невозможна, а она не проходила процедуру анабиотизирования. Да это было бы бесполезно – тело синтезантки в любом случае исчезло бы в свой срок. Оно и теперь исчезнет, а в саркофаге рядом со спящим Еремеем останется опустевшая юката…

Это выглядело трагично, но поправимо – Лисичка была способна возродиться по первому требованию. Собственно, до такого возрождения ей оставалось полторы недели, которые она могла прожить в обществе друзей, но девушка предпочла задохнуться, обнимая любимого…

Ал проделал проверку состояния спящего и выяснил, что всё в норме. Процедура погружения Еремея в сон была произведена без ошибок. Видимо Лисичка всё сделала сама, после чего сняла тамограмму, запустила её в компьютер, отвезла возлюбленного сюда и легла рядом с ним. Больше для них ничего пока сделать было нельзя.

Точнее, можно, но Изумрудка не дала ему приступить к работе, пока он не успокоился. И всё же он загрузил программу для вывода человека из анабиоза в их экспериментальный компьютер уже этим вечером. Сразу, как это случилось, монитор погас, и компьютер вошёл в режим внутренних работ. Запустить систему по новой, не удалось – экспериментальная программа открываться отказывалась, монитор выдавал только цифирную абракадабру, и даже Изумрудка разводила руками, глядя на эту галиматью.

Пришлось оставить всё, как есть и надеяться на то, что гудящий, как сонный улей, системный блок, скрывает усиленную и тонкую работу гения, проникшего туда, куда невозможно заглянуть даже самим создателям цифрового мира.

.......................................................................................................

Межпространственный вневременной скачок дело не шуточное, и к нему надо готовиться. Все системы корабля были проверены и перепроверены, всё функционировало нормально. Теперь требовалось пройти ряд процедур медицинского толка, так-как нагрузка на организм будет неслабая.

Пилот был не в идеальном состоянии. Видимо сказались переживания последнего времени. Медицинский робот назначил курс ускоренной терапии за неделю до расчётного времени, а за двое суток Ал попрощался с Изумрудкой.

Время её исчезновения приходилось как раз на этот период, а вот возродиться ей предстояло уже по ту сторону прыжка. А когда это случиться, сразу или через какое-то время, зависело от него. Он собирался запустить синтезирующее устройство, как только сможет до него доползти. Но, человек, как известно, предполагает…

В назначенное время он, вымытый до стерильности, голодный, одетый в скафандр и наколотый предохранительными стимуляторами, лежал в перегрузочном кресле, как космонавт старого времени, едва отрывающийся от земли в ракете примитивной конструкции. (Примитивной, по сравнению с современной техникой.)

Прямо перед ним светилась и мигала панель приборов. Дань традиции! Компьютер выводил изображение любого из них на внутреннюю поверхность стекла гермошлема, а так же, делал голосовые сообщения то приятным ободряющим, то встревоженным женским голосом, в зависимости от характера самого сообщения.

Сейчас его роль казалась статичной, но на самом деле от его решения зависело продолжить полёт или повернуть назад, пока не была пройдена точка невозвращения. Поверх панели приборов располагался широкий монитор с изображением звёздного неба расчерченного сеткой. Место прыжка было бы невидимо глазом, ведь оно являлось расчётным, но на сетке этот квадрат выделялся ярче остальных, и он приближался, противоестественно раздвигая остальные и нарушая пропорции. И чем больше были эти квадратные ворота, тем муторнее ему становилось.

Внезапно напала страшная сонливость. Вроде бы внешне было всё в порядке, но веки вдруг стали тяжёлыми, сердце словно замедлило свой темп, и по всему телу разлилась неприятная вялость.

«Состояние здоровья пилота нестабильно! – сообщил встревоженный машинный голос. – Наблюдается резкое снижение давления. Работа сердца понижена, мозговая активность приближается к пограничной отметке!»

– Запрашиваю стабилизирующие препараты, – сказал он, и сам удивился своему голосу, прозвучавшему глухо и напряжённо.

«Рекомендуется отклонить манёвр!» – посоветовал компьютер.