Deus ex machina. Бог из машины

       Ослепленный Мазур резко повернулся к воде, одним движением намереваясь провалиться в прохладу реки, укрыться под ее защитой. Но зрители не собирались отпускать свое творение. Неизвестно откуда взявшимся багром, один из них перехватил военного уже в прыжке. Крюк впился в тело под ключицей и с силой дернул назад, завалив военного на спину. Его пинали ногами, что-то выкрикивали, увечили багром. Но Мазур не мог ни слышать, ни видеть, ни чувствовать из-за боли, которую изливал на него ненасытный огонь.

       Кожа на безволосом черепе расползалась лоскутами, а лопнувшие от жара глаза заливались кровавой пеной, которая вскипала и шипела. Огонь поселился под вздувшейся кожей, выедая мышцы и сухожилия, с аппетитом вылизывая подкожный жир. И когда сознание уже готово было отступить под шокирующим натиском мучений, в умирающем организме проснулась вторая жизнь, та самая, которую Мазур хотел убить, та самая, на которую покушался теперь огонь, не делая различия между оригиналом и чужаком. А эта жизнь готова была сражаться.

       Она готова была постоять за себя, и она умела это.

       Боль перестала быть врагом. Она подчинилась, став источником силы. Сосредоточенный и овладевший собой Мазур легко вскочил на ноги. Его руки-факелы обхватили одного из подростков и сжали в объятиях до хруста костей. Оторопевшие зрители лишь проводили взглядом обнявшуюся парочку, которая одним прыжком преодолела бордюр набережной, и с шумным всплеском провалилась в мутную реку, оставив на поверхности маслянистое пятно.

       Вздрогнув, ил расступился в стороны, поднимая облако мути, но в следующее мгновение мягко прильнул к непрошеным гостям, потревожившим его неподвижность. Река низко вздохнула, сомкнув воды над принятой в свою утробу жертвой, и старательно сгладила поверхность, чтобы скрыть свидетельства происшествия. Через мгновение осталась редкая рябь, которая быстро успокоилась. Вода была прохладной и быстро впитывала подаренную  частичку тепла, ласково поглаживая приобретение паутинкой водорослей.

       У Мазура не было глаз, но он видел. Видел искаженное ужасом лицо подонка, отдавшего его огню. Видел его немощное тело, разбитое многими болезнями, о которых тот даже не подозревал. А изувеченные руки военного не только цепко удерживали врага, но и впитывали его жизнь, высасывая непостижимым ему образом кровь и плоть задыхающегося человека. Но самому ему воздух был не нужен.

       Организм быстро менялся, перестраивался, пробуждая тело к перерождению. Он выжил, но выжил уже другим. Прежний организм и поселившийся в нем враг бесследно исчезли, слившись воедино, доверившись друг другу перед лицом гибели. Это был по-прежнему Мазур, хотя и совершенно другой. Он дождался, пока конвульсии врага затихли, и разжал руки, чтобы спокойное течение реки увлекло его останки.

       Жизнь вернулась, торжествуя и радуясь чудесному избавлению. Военный не хотел больше умирать и не собирался сражаться с врагом в себе. Слепой, он всматривался сквозь толщу воды в четыре фигуры, которые застыли на краю набережной, уставившись в бегущую реку.

        «Добро пожаловать в ад, командир»,– услышал Мазур в голове чей-то голос.

        «Кто ты?»,– машинально спросил он, хотя его спекшиеся в сплошную рану губы даже не пошевелились.

        «Когда-то ты называл меня Ильей».

        «Илья? Я умер?»,– военный не мог освоиться с разговором, который рождался в голове.

        «Скорее родился. Нам не надо было тогда бояться снов – они не убивали, а все объясняли. И сейчас нас слышат уже все. Вся наша команда в новом здравии, и скоро мы объединимся. Пока они молчат, чтобы не доставлять тебе беспокойства. Мы знаем, как трудно освоиться со всем этим в первые часы… Тяжело… Хотя и потом легко не будет»

        «Ты где?»

        «Что касается расстояния, то я пока за городом. Но, на самом деле, мы вместе, и я думаю, что теперь уже навсегда»

        «Как я тебя слышу?»

        «Этого мы не знаем, но слышишь ты не только меня… Все изменилось... Ты можешь слышать всех бессловесных тварей. А они тебя. Это особенно тяжело выносить, хотя, думаю, не хуже смерти»

        «Мы превратились в этих уродливых тварей»,– предположил Мазур.

        «Мы остались самими собой. Просто природа взяла свое. Саня, это мир вокруг нас изменился. Я и остальные идем к тебе. Скоро будем в городе. Саня, мы обречены быть вместе, но это меня только радует»

        «Мне это не понятно»

        «А ты не торопись. Постепенно освоишься. Даже самые первые продолжают открывать в что-то новое. Не знаю, подарок это или наказание. Главное, прими данность и то, что все только начинается. Если хочешь, выходи нам на встречу. Ты можешь взять пеленг на меня. Эта технология работает покруче нашего прежнего оборудования. Ты идешь?»

        «Сначала завершу одно маленькое дельце»,– Мазур был готов поклясться, что в ответ Илья улыбнулся, и что он точно знал, о каком деле говорил офицер.

       Четыре пары глаз округлились в ужасе, когда над поверхностью воды прямо из мутной бездны реки поднялась изуродованная ожогами голова. Пустые глазницы сочились грязью, но слепо уставились на них.