Детство Иисуса

Он останавливает прохожего – крошечную женщину с острым, мышиным личиком, облаченную в шоколадного цвета форменную одежду Центра.

– Я ищу сеньору Вайсс, – говорит он.

– Она уже всё, – говорит женщина и, видя, что он не понял, уточняет: – На сегодня она всё. Приходите утром.

– Может, вы мне поможете. Мы ищем ключ от комнаты С-55.

Женщина качает головой.

– Простите, я не заведую ключами.

Они возвращаются в Centre de Reubicacion. Дверь заперта. Он стучит в стекло. Внутри – никаких признаков жизни. Он стучит еще раз.

– Пить хочу, – ноет мальчик.

– Потерпи еще немного, – говорит он. – Я поищу кран.

Девушка, Ана, появляется из-за здания.

– Вы стучали? – говорит она. И его вновь поражают ее юность, здоровье и свежесть.

– Сеньора Вайсс, кажется, ушла домой, – говорит он. – Не могли бы вы сами как-то помочь? У вас нет ли – как это называется? – llave universal, открыть комнату?

– Llave maestra. Нет такого – llave universal. Будь у нас llave universal, всем бедам конец. Нет, llave maestra от Корпуса «С» есть только у сеньоры Вайсс. Может, у вас есть друг и вы бы устроились на ночь у него? А утром придете и поговорите с сеньорой Вайсс.

– Друг, и мы бы устроились на ночь? Мы прибыли к этим берегам полтора месяца назад и с тех пор жили в лагерной палатке в пустыне. Откуда, вы думаете, у нас есть друзья, у которых мы бы устроились на ночь?

Ана хмурится.

– Идите к главным воротам, – приказывает она. – Ждите меня снаружи. Сейчас разберусь, что можно сделать.

Они выходят за ворота, пересекают улицу и усаживаются в тени деревьев. Мальчик пристраивает голову ему на плечо.

– Пить хочу, – жалуется он. – Когда ты найдешь кран?

– Тс-с, – говорит он. – Слушай птиц.

Они слушают странную птичью песню, чувствуют кожей странный ветер.

Появляется Ана. Он встает, машет ей. Мальчик тоже поднимается на ноги, руки жестко прижаты к бокам, большие пальцы стиснуты в кулаках.

– Принесла попить вашему сыну, – говорит она. – На, Давид, пей.

Ребенок пьет, возвращает ей чашку. Она убирает ее в сумку.

– Хорошо? – спрашивает она.

– Да.

– Хорошо. Теперь пошли со мной. Идти неблизко, но можно считать это зарядкой.

Она стремительно шагает по дорожке через парковую зону. Привлекательная девушка, спору нет, хотя такая одежда ей не к лицу: темная бесформенная юбка, белая блузка, тесная у горла, туфли на плоской подошве.

Будь он один, шел бы с ней в ногу, но с ребенком на руках – никак. Он окликает ее:

– Пожалуйста, не так быстро!

Она не обращает на него внимания. Расстояние между ними увеличивается, он спешит за ней через парк, через дорогу, еще раз через дорогу.

Она останавливается перед узким простеньким домом.

– Тут я живу, – говорит она. Отпирает входную дверь. – Идите за мной.

Она ведет их по сумрачному коридору, через боковую дверь, вниз по ветхой деревянной лестнице, в маленький двор, заросший травой и сорняками, окруженный с двух сторон деревянным забором, а с третьей – сеткой.

– Присаживайтесь, – говорит она, кивнув на ржавый кованый стул, наполовину заросший травой. – Принесу вам что-нибудь поесть.

Садиться ему не хочется. Они с мальчиком остаются у дверей.

Девушка появляется с тарелкой и кувшином. В кувшине – вода. На тарелке – четыре куска хлеба, намазанные маргарином. В точности этим они завтракали на благотворительном пункте.

– Как новоприбывшим, вам по закону полагается останавливаться в предписанных местах проживания или в Центре, – говорит она. – Но это ничего, если вы первую ночь проведете здесь. Поскольку я – работник Центра, можно доказать, что мой дом считается предписанным местом проживания.

– Вы очень добры, это очень щедро, – говорит он.

– Вон там, в углу, остались кое-какие материалы. – Показывает. – Можете соорудить себе укрытие, если хотите. Сами справитесь?

Он смотрит на нее растерянно.

– Не уверен, что правильно понял, – говорит он. – Где именно мы проведем ночь?

– Тут. – Она обводит рукой дворик. – Я вернусь чуть погодя и посмотрю, как у вас идут дела.

Строительные материалы, о которых идет речь, – полдесятка листов оцинкованного железа, местами проржавевшего насквозь: явно старая кровля. Обрезки досок. Это какое-то испытание? Она действительно предлагает ему спать с ребенком под открытым небом? Он ждет ее обещанного возвращения, но она не приходит. Он дергает дверь: заперто. Стучит – нет ответа.

Что происходит? Может, она смотрит из-за штор на его реакцию?

Они не пленники. Перебраться через сетку и уйти – проще простого. Так и поступить? Или подождать и посмотреть, что будет дальше?

Он ждет. К ее появлению солнце уже садится.

– Вы не очень-то продвинулись, – говорит она, хмурясь. – Вот. – Она вручает ему бутылку с водой, полотенце для рук, рулон туалетной бумаги; отвечая на его вопросительный взгляд, говорит: – Никто вас не увидит.

– Я передумал, – говорит он. – Мы вернемся к Центру. Должно быть какое-нибудь общественное место, где мы сможем переночевать.

– Нельзя. Ворота Центра на ночь закрываются. В шесть.