Детский сад

— Это не идет на пользу вашей карьере, — кротким голосом заметил Министр.

— Моей карьере ничего не идет на пользу. Я жуткая бездарь, — сказала Милена.

Министр вежливо поднял брови и, шевельнувшись в своем кресле, сдержанно улыбнулся. Реплика, судя по всему, показалась ему забавной.

— Что вы думаете о музыке мисс Пэтель? — спросила Милена напрямик.

— Лично мне, — отвечал он, — показалось, что в ней есть определенное зерно. Но мое мнение здесь особо ничего не значит. Вас, возможно, это удивит, но мы по этому вопросу совещались с Консенсусом.

Милену, похоже, ничего уже не удивляло.

— И?

— Консенсус — на редкость четкий предсказатель успеха или провала того или иного художественного замысла. На музыку мисс Пэтель реакция его оказалась неоднозначной. Впрочем, у него все реакции неоднозначны. Ведь мы все в него входим.

«Кроме меня, — подумала Милена. — Я в него не вхожу».

— В целом на произведение Консенсус отреагировал положительно, хотя его более музыкально сведущие персоналии выказали некую обеспокоенность в связи с некоторой шероховатостью материала.

— Само собой, — заметила Милена. — Там зафиксировано лишь то, что удалось запомнить нам с Джекобом. Материал нуждается в доработке.

— Именно, — согласился Министр. — Но были и другие нюансы.

Милена молча ждала пояснения, какие именно нюансы имеются в виду. Возникла неловкая пауза, которую Министр попытался затушевать улыбкой. Судя по выражению его лица, он постепенно начинал чувствовать, что диалог заходит в тупик.

— В жизни, безусловно, существует равновесие. Мы преуспели в достижении знания и порядка. Однако ни порядок, ни обилие знаний сами по себе не приводят нас к новизне и самобытности. Из общей разобщенности жизни этой бедной женщины сложилось нечто новое. Но мы-то, — он подался вперед, — мы, социалисты-имматериалисты, вправе ли поощрять то, что некоторые люди живут в разобщенности и невежестве?

«Ролфа — невежество? Да ты сам невежда!» — запальчиво подумала Милена. Вслух, впрочем, она сказала совсем другое:

— Я думаю, любовь к красоте можно поощрять у любого человека.

— Даже генетически модифицированного?

— Безусловно, — с неожиданной невозмутимостью сказала Милена. — Ведь мы считаем Гэ-Эмов людьми, даже несмотря на то, что они сами от этого отмежевываются. Нам нет необходимости говорить кому бы то ни было, что она генетически модифицирована. И она сама, и ее произведение — все это может восприниматься как творение человеческого разума.

Министр хмыкнул.

— Видите ли, мы не сможем этого сделать без того, чтобы не скомпрометировать наши деликатные в широком смысле отношения с Гэ-Эмами. Они не желают, чтобы их отождествляли с людьми.

— У меня такое впечатление, что мы сейчас рассуждаем не о музыке, а о добыче минералов в Антарктике. — Улыбка не сходила с лица Министра. — Я разговаривала с ее сестрой. Медведи желают…

— Прошу вас, — вмешался Министр, всем своим видом олицетворяя политкорректность, — не называйте их так.

«Добыча минералов и рынок предметов роскоши». И откуда только все это во мне берется?

— Иерархия Гэ-Эмов не в курсе, что Ролфа находится у нас. Ее собственное семейство согласилось эту информацию от них утаить. Это в их интересах. Если мы заявим, что автор этой музыки — человек, они сохранят все в секрете. Они дали нам год на то, чтобы добиться чего-нибудь с ее музыкой, — настолько они любят свою дочь.

Министр ее поправил.

— У нас есть реляция от ее отца, в которой он просит возвратить свою дочь по месту жительства, если мы ее отыщем. — Министр по-прежнему делал вид, что максимально идет навстречу просителям. — И мы действительно пробовали ее возвратить. Пробовали разыскать вас обеих, но никто почему-то не называл вашего адреса. — Лицо Министра скривилось улыбкой. — Из чего мы сделали вывод: если наши собратья-люди так решительно противодействуют поиску, то, может, нам и не стоит принимать решительные меры по розыску. Отношения с Гэ-Эмами у нас деликатные, но не сказать чтобы близкие.

«Это он пока такой добренький», — решила Милена. Так что лезть на рожон не следует.

— Большое, большое вам спасибо, — сказала она.

«Возможно, у меня это от отца. От подвинутых на политике отца с матерью, живших этим годами. И еще от Хэзер».

— Вы в курсе, что она воровала деньги у своей семьи? — спросил Министр.

— Да вы что! — напустила на себя негодующе-изумленный вид Милена.

— Во всех своих действиях мы должны придерживаться принципов имматериализма и политики Консенсуса. У вашей подруги капиталистическое воспитание. У нее самым суровым образом искажено мировоззрение.

Милене все это постепенно начинало действовать на нервы. А Министр между тем продолжал:

— Мы не только будем вынуждены следить за тем, чтобы она брилась или пригибалась с целью скрыть свои габариты. — Произнося это, Министр улыбался, видимо полагая, что снисходит в рассуждениях до уровня своей просительницы. — Нам надо будет систематически удостоверяться, что у мисс Пэтель нет отклонений в поведении. Чтобы у людей не возникало и намека на связь между талантом и детским поведением.