Читаем Детский мир императорских резиденций. Быт монархов и их окружение полностью

Со временем штатное расписание арапов резко сократили. По штатам «Придворной Его Императорского Величества конторы и подведомственной ей части», утвержденным 16 апреля 1851 г. Николаем I, при Дворе полагалось иметь только четырех старших и четырех младших арапов347. Всего восемь человек. Под «младшими» арапами имелось в виду должностное положение, а не возраст. «Арапчонков», которых так любили изображать придворные живописцы на своих полотнах в XVIII в., в XIX в. при Дворе уже не было. В дворцовом делопроизводстве их называли по-разному; если для документации XVIII в. характерно традиционное написание – арап, то уже в XIX в. их называют «арабами». Штаты Придворной конторы, утвержденные в 1881 г., сохранили должности арапов, в том же количестве (8 «штатных единиц»).

На рубеже XIX – начала XX вв. во время торжественных церемоний огромные арапы продолжали восхищать приглашенных. Когда в начале 1905 г. Николай II превратил Александровский дворец Царского Села в свою постоянную резиденцию, то туда перебрались и все дворцовые службы, в том числе и арапы. Поскольку после 1904 г. все дворцовые церемонии были сведены к минимуму, то в Александровском дворце осталось только четыре арапа. Там они дежурили по две недели, по два человека. Для двух дежурных арапов в подвале дворца выделили специальную жилую комнату (№ 35).

Упоминал об арапах и Морис Палеолог, бывший в 1914–1917 гг. послом Франции в России. Описание им этих «причудливо разодетых» арапов или, как он их именует, «эфиопов», обряженных «в мешковатые красные штаны, черные куртки, белые тюрбаны и желтые туфли», полностью соответствует воспоминаниям великой княгини Ольги Александровны, в памяти которой сохранилась еще одна дополнительная деталь – «золотая тесьма на черных куртках». Именно в таких одеяниях изображены арапы в интерьерах Зимнего дворца на картине: «Ротонда» (1834 г.), акварелях К.А. Ухтомского «Большая Арапская столовая» (1860-е гг.) и Л. Премацци «Белый зал» (1865 г.).

К арапам проявляли неподдельный интерес и взрослые люди. 27 августа 1914 г. впервые Александровский дворец Царского Села посетила женщина-хирург Вера Игнатьевна Гедройц. Она была приглашена во дворец для чтения лекций императрице Александре Федоровне и ее дочерям, которые проходили ускоренный курс сестер милосердия. Естественно она волновалась. В своем дневнике отметила, что «перед началом первой лекции меня интересовал вопрос совсем отвлеченный, а именно – увижу ли я арапа. Арапа, занимавшего очень мое воображение в детстве. Дело в том, что матушка моя, окончив Смольный институт, часто рассказывала нам, детям, о посещении ею дворца, где большое впечатление на нее произвели прислуживавшие там арапы в красных одеждах. И в наших детских беседах эти арапы играли большую роль, каждый представлял их себе по-своему, даже ссорились мы, помню, из-за них». Ожидания не обманули взрослую, много повидавшую женщину: «Его самого я увидала, как только вошла в обширную переднюю с камином, стены которой были убраны рогами убитых на охоте лосей. И арап был как раз соответствовавший моему детскому представлению, очень черный, с темными губами, в яркой алой куртке и таких же панталонах, с длинным ятаганом у пояса. Я бы долго смотрела на этого героя моей детской сказки, но он заговорил, и хорошим русским языком, и этим нарушил очарование».

Для М. Палеолога арапы, после Февральской революции 1917 г., стали одним из символов уходящей императорской России. В дневнике он писал: «У Летнего сада я встречаю одного из эфиопов, который караулил у двери императоров и который столько раз вводил меня в кабинет к императору. Милый негр тоже надел цивильное платье, и вид у него жалкий. Мы проходим вместе шагов двадцать; у него слезы на глазах. Я говорю ему несколько слов утешения и пожимаю ему руку. В то время как он удаляется, я следую за ним опечаленным взглядом. В этом падении целой политической и социальной системы он представляет для меня былую царскую пышность, живописный и великолепный церемониал, установленный некогда Елизаветой и Екатериной Великой, все обаяние, которое вызывали эти слова, отныне ничего не означающие – «русский двор»».

<p>Камер-казаки</p>

Первых лиц Российской империи «по должности» окружали телохранители. При этом плотность кольца личной охраны менялась в зависимости от сложности внутриполитической ситуации в стране. Охраной царя занимались разные подразделения государственной охраны, но, пожалуй, ближе всего «к телу» охраняемой особы находились так называемые «камер-казаки», которым по должностным инструкциям, необходимо было неотлучно находиться рядом с охраняемым лицом.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология