Детский дом и его обитатели

Однако недолго они выглядели такими красавцами, очень скоро наряды утратили прелесть новизны – засалились, потёрлись рукава, лоснились локти, штанины украсились пышной бахромой… И совершенно непонятно было, как столь разрушительного эффекта они достигли в рекордно короткие сроки.

Да, права Матрона – дети понятия не имеют о бережливости.

– Вы с ума сошли! Не давайте им носить такие дорогие вещи! – ужаснулась она, когда увидела моих воспитанников в нарядах.

– Одежда для того и существует, чтобы её носили, – пыталась оправдываться.

– Спрячьте, говорю! Комиссия придёт, тогда и наряжайтесь. Вам плюс, и нам галочка.

Увы, так всё и получилось – у нас больше не было праздничной одежды.

Дети по-прежнему к одежде относились без всякого «пиетета» – вместо того, чтобы постирать запачкавшиеся рубашки, майки, колготки, они их запихивали в шкафы, а то и за батареи, а то и вовсе кидали вполне новую, но уже грязную одежду в мусорный бак – главное, подальше от воспитательских глаз. А потом нагло требовали новое – нам должны! Самые продвинутые пугали, на манер Матроны: «Вот придут из роно, а мы в обносках…» И приходилось идти на поклон к нашей знакомой – кастелянше, просить хоть что-то из бэ-у. Но далеко не всё из «сэконд хэнд» наши детки охотно брали – ещё уметь надо угодить им. Дети были уверены в том, что им должны – всё и все. Подарки принимали как должное.

…Как-то был случай: привезли целый автобус подарков – мешки игрушек, коробки с книжками, сладости (каких мои собственные дети и в глаза не видели), билеты в цирк… Всё это шефы принесли в отрядные и тут же раздали детям. К вечеру коридоры были щедро усеяны фантиками, фольгой, недоеденными пирожными, апельсиновыми корками, яблочными огрызками, ореховой скорлупой и… сломанными игрушками… Я напустилась на своих воспитанников – Беев успел разобрать на части и выкинуть в мусорную корзинку импортную машинку. «Ну и что – это ж не новое, не беспокойтесь, в ведомости не записано. Так что никто отвечать не будет», – вот такой был ответ. Ни обед, ни ужин никто в этот день толком не съел. А некоторых и рвало – переели сладкого. Шефы у нас добрые и щедрые. Для сирот ничего не жалко. Путёвки в «Артек» и «Орлёнок» покупали для детдомовцев каждый год. Да не много было охотников туда ездить – режим, дисциплина и никакой вольницы…

Нора говорила:

– Хоть бы раз воспитателям дали в с захудаленький санаторишко путёвочку, так нет!

Воспитателей, это так, считали буквально мучителями детей. Единственный человек, который пользовался у них безграничным доверием, была Людмила Семёновна. Путевки давали лично её и завхозу – бесплатно. К воспитателям шефы испытывали что-то сродни патологической неприязни – даже толком поговорить с ними никогда не удавалось.

«Живодёры! Объедалы!» – это типичные эпитеты для воспитателей.

– Не везёт с кадрами, – жаловалась директриса шефам в присутствии тех же воспитателей.

– Видим, не слепые, – кивали добрые шефы и… везли новую машину подарков.

Однако когда шефы предложили, в порядке шефской помощи прислать десяток молодых энтузиастов, которые готовы были по выходным приходит в детдом и заниматься с детьми, она категорически возразила:

– Что вы! Это дети с неустойчивой психикой! Контакты с новыми людьми, это я вам как врач говорю, нашим детям вредны.

Что-то не помню, чтобы она так же ревностно относилась к приходу доброхотов из педучилища… Вообще, я замечала, по детскому дому «новые люди» могли перемещаться исключительно в сопровождении Людмилы Семёновны. Некоторые называли её неформально – мадам. Особенно чтил нашу мадам председатель исполкома. Даже художественный фильм обещал заказать про детский дом, и прототипом будет она, Людмила Семёновна.

И он своё слово сдержал: героиню – «большую хозяйку большого дома» сыграла замечательная артистка Гундарева. Но ко времени выхода фильма на широкий экран Людмила Семёновна уже трудилась в должности главного врача дома инвалидов, где коротали свои последние дни в прошлом известные люди… Наша директриса в тот год уверенно «шла на значок» «Отличник просвещения», а это имело огромное значение – за сим, вполне вероятно, следовало почётное место в Комитете советских женщин, а там и депутатство… Всё было тщательно просчитано, и план работал без особых сбоев. Она сидела буквально на чемоданах – весной реально светила поездка за границу по программе обмена опытом.

Всю эту тайную информацию тайно распространяла Матрона – тайно, опять же, надеясь занять место Людмилы Семёновны после её неминуемого продвижения наверх. Что же касается детей, с энтузиазмом уничтожавших горы благ, завозимые в детский дом шефами, она говорила примерно так:

– Это непоправимо. У них генетика повреждена – отсюда и тяга к разрушению. Надо, чтобы дети боялись. У меня порядок – потому что боятся. Наказать могу строго – домой не пустить, на обед опять же… А у вас всё на личных контактах. А придёт другой воспитатель – всё вернётся на круги своя.