Детский дом и его обитатели

– Не вижу смысла. Это та же самая кабала, только на ином уровне.

– И, всё-таки, вы всё ещё верите в светлое завтра, – сказала она с большим сожалением. – Мир ускоренно катится в тартарары, а я бываю за границей, и вижу, куда всё идёт – не только у нас всё плохо. Так как, по-вашему, должно?

.. И опять я не могла понять, что у неё на уме. Хочет ли она мне помочь или же просто любопытствует, как праздно любопытствует человек, уже пресытившийся всеми доступными радостями жизни и теперь ищущий неких экзотических, на его взгляд, проявлений в чём-то простом, обыденном, лежащем в самых нижних пластах жизни.

И тогда я сказала:

– Как должно быть – знает умный, как есть на самом деле – знает опытный. А вот как всё изменить к лучшему – знает только гений.

– А вы себя к последней категории не относите, разумеется?

Я не могла ответить отрицательно, и потому сказала скромно:

– Вы угадали – увы.

– Да? – подняла бровь она (также делает наша директриса).

– Угадали вы…

– Угадали львы.

Она горько усмехнулась, однако, о чём-то невесёлом, вероятно, про себя думая.

– Всё же тонко подмечено: как есть на самом деле – знает опытный, – повторила она мои слова. – Это так, да… Молодому человеку иногда кажется, что он насквозь всё видит. Но проходят годы, и он начинает убеждаться, что на глазах его была пелена… Однако вам прозреть всё-таки не удалось, а ведь пора уже! Давно пора! А скажите, кому принадлежит эта мысль?

– Дидро, если я ничего не путаю.

– Я так и подумала, ага… На наших не похоже. Но вот что я вам скажу, как человек опытный. Вы, оказывается, не такая уж и наивная. Но, похоже, очень непредусмотрительная. Что будет завтра, никто не может знать, даже господь бог.

– ?!

– По крайней мере, в нашей стране. Я, как вы догадались уже, не самое последнее лицо в нашем городе.

– Догадалась. И даже за его пределами.

– Ну вот, так я вам скажу, такого количества самых всевозможных слухов по поводу нашего будущего даже трудно себе вообразить.

– Неужели коммунизма не будет? – преувеличенно ужаснулась я.

– Вы же были в горах – что вы там видели? Ни за горами, ни перед ними – его нет, не было и никогда не будет.

– Но это отдельный разговор. Коммунизм обещали построить к восьмидесятому году, и никто эту программу пока не отменил.

– Да, но это не самая странная весть. Как говорится, мечты проходят, исчезают, как тень на утренней заре…

– А что, есть более ужасные вещи?

Она посмотрела на меня ещё более серьёзно.

– Вы не пугливая?

– Как видите.

– Тогда я вам вот что скажу. Возможно, через лет двадцать и Москвы уже не будет.

– Что?!

– Ага! Испугались?

– Да нет, смешно просто.

– На самом деле, не очень. Есть мнение, что Москва несёт в себе столько символов славного прошлого, что без их полного уничтожения вперёд, по пути мирового прогресса продвинуться не удастся.

Я засмеялась.

– Куда – вперёд? Вы же сказали, что коммунизма не будет.

Её голос неожиданно приобрёл металлические нотки.

– Не будет, как видите. Но есть и другие формации. И это тоже, в определённом смысле, – вперёд. Дорогу хозяину, так это теперь формулируется. Страх и трепет, еженедельные расстрелы с показом на всю страну по телевизору – вот единственный путь в этой стране.

Ничего себе шуточки!

– Понятно, – сказала я, будучи полностью вне формата. – Хотя и не очень. То есть вы вот так просто свели вековые блуждания человечества по бездорожью истории, с междоусобицами, кровью, разгулом низменной стихии, неспособностью людей видеть и понимать своё время – всё это вы свели к одному простому тезису: дорогу хозяину, и в руки ему – кнут?? Извините, «калаш».

Она не стала кокетничать и сказала просто:

– Примерно так.

– Тогда уже прямо сказали бы – дорогу злу!

– Зачем же так карикатурить ситуацию? – сказала она иронично.

Я безнадёжно и совершенно бесперспективно заводилась.

– Нет, я весь этот год много думала об этом… о том, что нас ждет впереди. Я понимаю, зло о себе прямо никогда не заявит. Оно будет маскироваться человеколюбием, заботой о счастливом устройстве человечества, всю свою отвратительную сущность оно будет маскировать заботой о всеобщем благоденствии, истощающихся ресурсах… И так всё будет запутано, что даже не сразу разглядишь разницу, отделяющую добро и зло… Лицемерие, сознательная ложь во всём, и вместо благоденствия и свободы люди получают новое рабство и несчастье. А ведь люди всё ещё верят в разум как это… ум, честь и совесть верховной власти, и будут ещё долго ждать от неё милости…

– И что? – устало спросила она.

– Это жестокий обман. Это подло, – сказала я с вызовом.

– А чего бояться?

– Как это – чего? Это же очевидно.

– Конкретнее.

– Торжества истины.

– А вы действительно верите в это торжество?

– Верю. Истина обязательно восторжествует, – сказала я весьма пафосно.

Хозяйка вздохнула.

– Только вопрос – когда. А я вот не верю. Да, совсем не верю. Я не боюсь второго пришествия, я вообще не считаю, что оно должно быть Это идиллия для слабоумных, и, если честно, не очень верю и в кнут. Мне не нужен инквизитор, и я не уверена, что он так уж нужен человечеству, но это по секрету, между нами. Вам это интересно?

– Разумеется.