Дети стеклодува

Клас сказал, что хочет играть в такую игру, будто они выбираются из этой горы. Он не хочет только подниматься в гору и спускаться.

Пора наконец выйти из этой горы! Но Клара не знала, как играют в такую игру.

Может, такой игры и нет. А может, есть такая гора, из которой никогда не выйти…

В общем, они уже не знали, во что им играть.

Они стояли в самой середине Дома на двойной лестнице, грохот вокруг них то нарастал, то стихал. И вдруг дети поняли, как они одиноки. И не только одиноки — иногда хочется побыть в одиночестве, — они никому не нужны, а это куда хуже.

Только теперь почувствовали они, что этому Дому нет конца, что сами они становятся меньше и меньше. Дом поглотил их, им никогда не выбраться отсюда. Так казалось им, когда они сидели на лестнице.

И вот тогда сквозь шум и грохот донеслось до них — сверху, снизу, со всех сторон — частое слабое тиканье. Они напряжённо прислушались. Это тикали часы, отмерявшие время в Доме. Во всех покоях были часы. А как раз там, где сидели дети, слышно было, как все часы тикают одновременно. Казалось, будто эти звуки назначали друг другу встречу именно здесь. И Клас и Клара жадно прислушивались; в этих звуках таилось утешение, маленькая надежда.

Грохот не мог заглушить тиканье. Часы не сдались. Они тикали так, словно от этого зависела их жизнь.

Покоясь в своей кровати, Нана, быть может, почувствовала во сне, что дети слушают не её храп, а что-то другое. А этого она допустить не могла. Одним-единственным вздохом заставила она немедленно смолкнуть все часы в Доме. Словно волна, достающая до небес, поднялся ввысь грохот и заглушил, потопил все остальные звуки. Снова владычествовала только одна Нана.

Клас и Клара поднялись и взяли друг друга за руки. Они медленно поднимались по лестнице в таком отчаянии, какого никогда раньше не знали. Теперь всем надеждам — конец. Часов и то больше не существует. Нана победила даже время. В вечности вечностей будет слышна лишь она одна.

Они направились в коридор, где давным-давно встречались с Зеркальными детьми. Это было ещё до появления Наны. И однажды взяли они на свои плечи горести Зеркальных детей, потому что собственных горестей у них не было. Но теперь у Клары и Класа их было достаточно. Они стали самыми несчастными детьми во всём мире. И они подумали: может, Зеркальные дети теперь помогут им? Может, они снова стали весёлыми?

Да, им надо встретиться с Зеркальными детьми!

Они побежали, но быстро выбились из сил. Коридор был очень длинный, они шли и шли. Почему дети не шли им навстречу?

Они не видели никаких детей. Они подошли к тому самому зеркалу, где обычно встречались с ними и стояли, прижавшись лбами друг к другу, и разделяло их только стекло.

Но они так никогда и не увидели больше Зеркальных детей. Зеркала были пусты.

И тогда Клас и Клара поняли, что их тоже нет на свете.

12

Властитель переходил от окна к окну, проверяя, зажжены ли его уличные фонари. Он делал это каждый вечер. Они были зажжены всегда, но он всё равно присматривал за ними.

Сверху, из Дома, фонари походили на бледные лимонные зернышки, тянувшиеся рядами, так что сразу было видно, если какой-нибудь погас. Но, как уже говорилось, этого никогда не случалось, и всё так же всякий раз радовался Властитель.

А вообще-то радостей у него было немного.

Властительница хворала, она не покидала постели. И как бы врачи ни уверяли ее, что она здорова, она отказывалась вставать.

Ничто больше не могло развлечь её. Ничто.

Властитель ходил взад и вперёд по комнатам и размышлял. Человек он был спокойный и никогда не терял самообладания, но теперь ему казалось, что всё зашло слишком далеко. Он делал всё, но ему никогда не отвечали благодарностью. Он определённо был единственным умным человеком на земле. Единственным, кто понимал, что происходит с Властительницей, был он.

Она не умела желать, вот и вся болезнь. Ясно как день! Но заставить её саму понять это невозможно!

Когда он заговаривал с ней, она только вздыхала, или фыркала, или ударялась в слезы. Она никогда не благодарила его за детей. Собственно говоря, ему бы следовало отослать их обратно, раз она так неблагодарна, но теперь ведь они принадлежат Дому. Он даже нанял им гувернантку.

Да, Нана…

Он беспокойно ходил от окна к окну. Нана тоже принадлежала его Дому, от неё нельзя избавиться. К счастью, Властительница это понимала. И Нана ведь человек изумительный, когда не спит. Вот именно — когда не спит, когда не спит… Властитель, нахмурив лоб, повторил это множество раз.

Потому что Нана как раз заснула, и мысли замерли у него в голове. Отойдя к ближнему окну, он снова пересчитал лимонные зернышки. Цифры путались в его голове, ему казалось, зернышки прыгают, но он всё равно считал; надо же делать что-нибудь, покуда Нана спит.

Когда она проснулась, он снова вернулся к своим мыслям.

Властительница сказала кое-что, и он не знал, как это истолковать. Это было недавно. Он, как обычно, умолял её попытаться что-нибудь пожелать — тогда, мол, всё снова будет хорошо.

И тогда она ответила:

— С таким же успехом ты мог бы просить меня поколдовать.