Дети Силаны. Паук из Башни

Я взял со столешницы стационарный настольный набор: визитница, часовой механизм, выемка для чернильницы, цилиндр для перьев, углубление с ножом для заточки перьев. Все это на одной красивой деревянной подставке.

– Подойдет. Себастина, неси за мной.

– Слушаюсь.

Вернувшись в обеденный зал, я еще раз все осмотрел и убедился, что ничего не упущено.

– Прошу внимания! – Я взял у Себастины настольный набор и поставил его на каминную полку. – Прежде всего, это, несомненно, убийство. Таково мое официальное заключение, которое будет внесено в предварительные записи по делу и протокол обыска места преступления. Случилось все три или четыре дня назад. Очевидно, во время обеда. На это указывает состояние тел, часовых механизмов и характерный запах. В доме присутствуют большие напольные часы производства фирмы «Флориш и Фокс», отменные, надо заметить, в моем жилище тоже есть изделия этой фирмы. Одного завода хватает не на сутки и не на двое, а на шестнадцать суток ходу, но к концу этого срока пружина начинает сдавать, и стрелки отстают, потому часы обычно заводят на три-четыре дня раньше. Обычные настольные часы «Флориш и Фокс» заводятся раз в сутки. Все вы можете видеть, что напольные часы уже отстают на несколько часов, вскоре встанут окончательно. Четыре дня назад их не завели. Маленькие часы, и каминные, и из кабинета покойного, замерли, не добежав до двенадцати. Все это вы и сами бы могли узнать, не поднимая меня с кровати. – Я с тоской вгляделся в светлеющую ночь за окном. – У меня нет никаких сомнений, что жертвы умерли одновременно. Дочери господина де Моранжака и его сын погибли, испытывая животный ужас, в то время как он сам… Себастина, будь любезна. – Она приподняла голову Сильвио, придерживая ее пальцами за виски. – Испустил дух во вполне спокойном настроении. Госпожа де Моранжак также ушла от нас совершенно тихо и безболезненно. Себастина.

Со спокойствием, вызывающим у всех присутствующих нервный тик, моя горничная приподняла голову покойной. За волосы.

– Как видите, госпожа де Моранжак словно бы заснула с открытыми глазами. Все просто, как двузубая вилка. Она не видела убийцу, ибо единственная сидела спиной к двери, когда он вошел. Господин де Моранжак не видел его тоже, ибо входная дверь находилась за пределами его бокового зрения, но он все равно умер. Его дети, напротив, успели взглянуть в глаза смерти. Себастина.

Она приблизилась к трупам близняшек и с некоторым напряжением, но чтобы не оторвать конечность, подняла окоченевшую руку одной из них. Обивка подлокотника была разодрана, девочка оставила в ней пару своих ногтей. Себастина подняла руку другой девочки, и все увидели следы, оставленные ногтями на лакированном дереве, а заодно и запекшуюся кровь на поврежденных пальцах.

– Только де Моранжак-младший нашел в себе силы сдвинуться с места. Это ему не помогло. То же со всеми другими погибшими. Иные увидели свою смерть в лицо, иные расстались с жизнями легко. Убийство сотворено не с помощью яда, это будет подтверждено после экспертиз. Все. Командуйте, инспектор Вольфельд, тела в морг, здание опечатать, выставить охрану. Констеблей на улицы, пусть ищут. Хоть что-нибудь ищут. Кстати, кто сообщил об этом всем?

Игнорируя плеть ненависти, которой меня стегануло сознание старшего инспектора, я поводил взглядом по растерянным лицам сотрудников Скоальт-Ярда и проследовал к выходу. Себастина подала мне плащ, шляпу и трость. Инспектор Аберлейн догнал практически на крыльце.

– Тан л’Мориа, позвольте представить вам констебля номер тысяча сто один Джона Гранди.

– Доброй ночи, констебль. Можете меня чем-то порадовать?

Молодой парень с густыми усами, обряженный в утепленную для зимы черную форму Скоальт-Ярда, вытянулся в струнку. В его голове я читал немного страха, смущение, растерянность и… сомнение, что ли?

– Это я обнаружил, мой тан…

– Понимаю. Решили наведаться в гости к верховному обвинителю по доброй памяти, попить чаю и вдруг обнаружили тело старого друга бездыханным? – Я постарался придать своему взгляду выражение, которое офицеры-дознаватели называли «сверлящим».

– Нет, мой тан, я конечно же не мог знать господина де Моранжака, но мне сказали…

Неуверенность приблизилась к градусу кипения, но он не собирался лгать.

– Я… я понимаю, что это прозвучит совершенно… глупо… нет, безумно…

– Констебль, позвольте судить о том, как и что звучит, мне.

– Да, мой тан. Я услышал голос.

– Понимаю. Что за голос?

– Из-за спины. Голос из темного переулка, если быть точным. Я проходил мимо, патрулировал свой район, а потом кто-то окликнул меня из тени и сказал, что в особняке де Моранжаков беда. Государственный обвинитель – не шутки, потому я бросился сюда со всех ног. Наверное, надо было попытаться…

– Да, узнать хотя бы приблизительно, как выглядит доброжелательный аноним. Было бы просто чудесно! – Из-за недосыпа я был зол и переполнен ядовитой желчью. – Где это произошло, вы сказали?