Дети разных миров (СИ)

— Чего?! Как это не ори?! — ещё больше взвилась подруга. — Что у тебя случилось?

— Да ничего не случилось. Слушай, давай, я потом позвоню, всё объясню, чесслово.

— Ну ты, Машка, нахалка! Я чуть свет подскочила, приехала её проверять, живая ли вообще, а она ещё меня за дверь выставляет! Даже не оправдывается! Я замёрзла, как цуцик, никуда не уйду, пока ты вразумительно мне всё не объяснишь.

На этом месте челюсть у Таньки отвисла, глаза стали натурально круглыми, а смотрела она мне за спину:

— Вот это да!

Я обернулась. Дверь в комнату беззвучно отошла, и в первых лучах начинающегося дня была отлично видна часть постели, на которой мирно почивал Его Величество король Даанэль. Блиин! Чёрт, чёрт, чёрт!

Я захлопнула дверь и обратилась к стоящей с открытым ртом подружке:

— Говорю же тебе, не ори. Человека разбудишь.

— Вот так наша святая Мария! В тихом омуте черти водятся. Значит, ничего не случилось, да?! — Глаза Таньки разгорелись в предвкушении сенсации. — Это кто такой? Ты же у нас сама чистота и невинность! — Говоря, подруга попутно начала раздеваться. Я тяжко вздохнула:

— Это не то, что ты подумала.

— Да? А что, в данном случае есть варианты?

— Представь себе, есть. Пошли на кухню, раз уж всё равно разделась.

Танька уже снимала сапоги.

— Слушай, а где его одежда? И обуви нет.

Ну правильно, мы ж обновки ещё не вывесили в прихожую.

— Где, где — в Караганде! Какая тебе разница?

— Ой, темнишь ты что-то, девонька. Давай рассказывай.

Я прошла на кухню, а Танька пошла в удобства. Вернулась, торжественно сияя:

— Ага, у тебя там две зубные щётки стоят! Колись, давай!

Тут её взгляд упал на стол, где на уголке мирно притулился букварь и учебник по религиоведению со вложенным в него листом.

— Это чего?

Ну, вот что я ей сейчас объяснять буду? Подруга бесцеремонно раскрыла учебник и вытянула из него лист, исписанный Даанэлем:

— Ух, ты! Да это ж ты, классно! Он рисовал?

Я выдернула из её руки лист и увидела на полях две женские головки. Одна — незнакомая, красивая девчонка с капризным ротиком и волосами, убранными в высокую причёску, а вторая — вторая и впрямь я. Не слишком красивая, лицо «типическое-типическое», как говаривал герой одного фильма, но похожа так, что невозможно ошибиться. Мои чуть раскосые глаза, нос почти прямой, но с немного вздёрнутым кончиком, широкие скулы, остренький подбородок, светлые брови; волосы собраны в простой хвост. Блин, да я сама своих черт так не знаю! Сразу подумалось, как бы заныкать этот листочек? Всегда мечтала иметь свой портрет. Подруга требовательно смотрела, ожидая объяснений.

— Чай будешь? Тебе с чем? — задала я чисто риторический вопрос, лихорадочно придумывая, что бы такое соврать, чтобы убедительно вышло.

— Ты не финти. Рассказывай давай.

На этом месте нас прервали, к моему счастью. Как всегда, неслышными шагами вошёл Даанэль, в джинсах и новой рубашке, оглядел высокое собрание и изрёк в своей манере:

— Доброе утро, дамы! Маша, у нас, кажется, не были запланированы гости? — И выразительно посмотрел на меня.

Ага, попробовала бы я не пустить Таньку, да она бы весь дом разнесла по кусочкам.

Та цепким взглядом оглядела парня с головы до ног, задержавшись на причёске и руках со сверкающими кольцами (не мог снять, а?), потом приторно улыбнулась:

— Приятно познакомиться. Как тебя зовут, погубитель невинных душ?

Вот язык без костей у человека! Я тяжко вздохнула:

— Знакомьтесь. Таня — Даан… Данил.

Кинула предупреждающий взгляд на короля: «Молчи, пожалуйста, не лезь». Тот вскинул бровь, а потом низко склонился и повторил вчерашний трюк с целованием руки. Видимо, этот ритуал у него въелся в плоть и кровь. Я аж скривилась от досады: что ж он творит-то!

— Вау! Машка, ты где такое чудо откопала?! — с выражением полного восторга на лице спросила Танька.

«Молчи, Даанэль, молчи».

— Данил, пойди, пожалуйста, убери то, что лежит на постели. Если Татьяна ЭТО увидит, будет… смущена. Примерно как я позавчера.

Огонёк понимания мелькнул в чёрных глазах:

— Как скажешь. — Король развернулся и вышел.

— Что там у вас на постели? — Любопытные Танькины глаза поедали меня.

— Та-ня! — раздельно произнесла я. — Есть для тебя хоть что-то святое?

Подруга немного сдулась:

— Ладно, ладно. Я всё поняла. Сейчас ухожу. Но с тебя, — обернулась она, подняв палец, — бутылка шампанского, которую ты мне проспорила, когда говорила, что до восемнадцати — ни-ни!

— Танька! Убью!

— Уже ушла.

Колыхая телесами, обтянутыми свитером и узкими джинсами, подруга поплыла по коридору. По дороге не удержалась и заглянула в комнату:

— До встречи, Данил. Смотри, не обижай нашу Марию, она девочка очень ранимая.

Я тихо рыкнула, а обалдевший король, по-моему, не нашёлся, что ответить.

В прихожей, приплясывая от нетерпения, не могла дождаться, когда Танька оденется. Та, облачившись, наклонилась чмокнуть меня и прошептала громким шёпотом (а другим она не умеет):

— Смотри, не упусти! Такой мужик! — И подмигнула.

В ответ я процедила сквозь зубы:

— Проболтаешься кому, язык укоротим, вместе! — И кивнула в сторону парня. Подруга сделала честные глаза:

— Ну что ты, я — могила! Никому ни слова!