Дети дупликатора

Киргизу, Тучкину и Оцеоле сегодня выпало куда меньше приключений, нежели оставшимся на Агропроме товарищам. Единственное, что хоть сколько-нибудь могло обеспокоить их в рейде, это недельный след химеры, на который неожиданно напоролся Оцеола рядом с одной из бесчисленных луж. След отдаленно напоминал отпечатки лап крупных кошек, однако форма и расположение пальцев, как уверял Оцеола, отличались, ну и с когтями там тоже какая-то своя хитрость имелась — Киргизу лень было вникать, он и не вникал, слушал что вещает Оцеола вполуха.

Как добрались до места, рассредоточились и принялись наблюдать. Киргиз на деле убедился, что выбранная им точка вполне подходит и для наблюдений, и для стрельбы, хотя второе пока не опробовал. Опыта вполне хватало, чтобы говорить наверняка.

Наблюдали в основном Киргиз и Тучкин, Оцеола периодически шастал от одного к другому. На железке было практически безлюдно: всего один бродяга возник откуда-то из Болота, взошел на насыпь и ушел по шпалам на запад. А вот на дороге происходила довольно оживленная движуха.

Сначала от южной кромки Темной долины показалась группа хорошо экипированных ребят. Шли они уверенно и экономно — сразу видно, сталкеры из ушлых. Перед дорогой свернули и пошли параллельно ей в сторону Свалки. Киргиз ни секунды не сомневался: просто обходят Темную долину по безопасной трассе.

Потом в обратном направлении прошли двое, судя по оружию — военные. Может, военсталкеры, может просто бойцы, кто их разберет.

Когда Киргиз жевал бутерброды из сухпая, по дороге быстрым шагом не прошли даже, а прошествовали какие-то придурки, снаряженные кое-как — у одного был ярко-оранжевый рюкзак, у другого куртка такого кричащего салатового оттенка, что даже если отвести взгляд в сторону перед глазами продолжали стоять цветные пятна. Все у них было какое-то разномастное, от противогазов до обуви, Киргиз специально рассмотрел в оптику. Эти свернули на тропу в сторону Агропрома, так что и у оставшихся в лежке оставался шанс похихикать при их виде.

Потом случилась пауза; как раз пожаловал Оцеола. Возник, словно призрак, между двумя деревцами и прилег рядом с пенкой Киргиза, чтоб не маячить.

— Видал? — прошептал он. — Команда «Сделай мир ярче», блин! Странно, что у третьего не нашлось цветных штанов, как-то он на фоне остальных двоих бледновато смотрелся.

— Идиотов в мире много, — сдержанно отозвался Киргиз. — И, потом, что мы о них знаем? Может, они с кем-нибудь поспорили на миллион, что пройдут в этих попугайских нарядах через всю Зону и нигде не нарвутся.

— Так нарвутся же, к бабке не ходи! — напророчил Оцеола.

— Это их проблемы, — хмыкнул Киргиз. — Тебе-то что?

— Да так, — вздохнул Киргиз. — Просто удивляюсь, неужели совсем котелок у людей не варит? Зачем-то же изобрели камуфляж, разве нет?

— Что там брат Тучкин? — сменил тему Киргиз.

— Лежит, — сообщил Оцеола. — Тоскует. Часто глядит на часы.

— То есть, все нормально, — усмехнулся Киргиз. — Спасибо, успокоил!

— Всегда пожалуйста. А сколько времени, кстати?

— Ты часы по примеру Налима не носишь?

— Почему не ношу? — возразил Оцеола, демонстрируя запястье, на котором красовались незатейливые, зато надежные «Swiss Military». — Просто такое впечатление, что они или отстают, или вообще стоят.

— Нет хуже ждать да догонять, — понимающе кивнул Киргиз. — В порядке твои часы, на моих тоже без четверти два.

Оцеола, органически не переносивший пауз и безделья, сокрушенно вздохнул.

— Посижу тут с тобой до двух, — сообщил он. — И к Тучкину пойду.

— Ты же лежишь. — Киргиз с хитрецой покосился на следопыта.

— Да какая разница… О, хочешь анекдот расскажу?

— Давай. Только не ори так, мы ж в засаде! — трагическим голосом напомнил Киргиз.

Оцеола снизил громкость до еле слышного шепота и начал:

— Разговаривают два компа на тумбочке, один стоит в кредле, заряжается, второй просто лежит. Первый спрашивает, слушай, брат-компьютер, а что такое относительность? Второй ему отвечает: о, брат, это сложная штука! Вот гляди, я стою в кредле. Ты лежишь на тумбочке. Но ведь на самом деле мы оба висим!

Киргиз усмехнулся:

— Забавно. Только это, по-моему, перефраз. В оригинале было про зеков. Мол, ты по камере ходишь, я на нарах лежу, но на самом-то деле мы оба сидим!

— А, — отмахнулся Оцеола. — Все придумано до нас. Ничего нового выдумать уже невозможно. Даже наши жизни, брат-Киргиз, перефраз многих жизней каких-нибудь древних египтян или, того хуже, питекантропов.

Киргиз покосился на Оцеолу с уважением: надо же, каких слов знает!

— Ты, Оцеола, случайно с нашим ботаником за одной партой не сидел? — поинтересовался Киргиз с иронией.

— Нет, — ответил Оцеола с неожиданной грустью. — Я как в школу пошел все время с девчушкой одной сидел, Наташей звали. В четвертом классе она умерла, порок сердца. Я ее все эти годы защищал от уродов всяких. А потом всегда сам сидел, не мог больше ни с кем другим…