Когда до суши осталось метров десять, а скорость ощутимо упала, поскольку плот выбрался из основного течения, Псих осторожно встал на ноги и немного постоял на плоту во весь рост. Потом вертикально окунул шест в воду, пытаясь нащупать дно. Не нащупал, поэтому погреб еще немного и попробовал снова — на этот раз удачно. Уперся в дно, пару раз толкнулся и наконец-то вывел плот на настоящее мелководье — теперь дно прекрасно просматривалось, не то что на стремнине.
— Финита, — объявил Псих деревянным голосом и с силой вогнал шест в дырку у центра плота.
Сиверцев, сам не свой, с трудом поднялся на задеревеневшие ноги — для этого ему сначала пришлось встать на четвереньки.
Уже на берегу, осипшим голосом он обратился к Психу:
— Саня! Кто это был?
Тот бесстрастно ответил:
— Вообще-то ты уже интересовался, еще на том берегу. И я тебе ответил. Зверь какой-то местный. Монстр. Их тут порядочно расплодилось, оттого и переправой давно уже никто не пользуется. Странно, что плоты не сгнили.
— И ты, зная обо всем, потащил меня через реку? — устало поинтересовался Сиверцев.
— А что нам оставалось? И, потом, я-то переправой иногда все-таки пользуюсь, и меня они никогда не трогают. Видишь, ты вел себя смирно — и тебя не тронули. Но вообще-то без меня повторять переправу не советую. Если днем всплывет хоть один — стопудово перевернет плот и схрупает тебя за милую душу.
Сиверцеву хотелось грязно и длинно выругаться, но не осталось душевных сил — слишком уж даванула на психику гигантская зверюга в реке.
А Псих как ни в чем не бывало снял ботинки, вытряхнул из них просочившуюся воду, отжал носки и снова обулся.
Он взглянул на Сиверцева снизу вверх и призывно качнул головой:
— Давай тоже, чего стоишь? Отойдем от реки, сделаем привал, с костерком, как положено. Обсохнем и все такое. Здесь не резон — с того берега засекут в момент Покатиловская охрана давно очухалась и, ручаюсь, рвет и мечет. А вернее всего — уже вовсю спешит по следу сюда же, к реке. Так что давай, наука, сливай воду, обувайся и потопали.
Сиверцев последовал его примеру: снял ботинки, потряс их и отставил; отжал, а затем с отвращением натянул мокрые носки, поверх — мокрые ботинки и встал. Чтобы двинуться с места ему потребовалось собрать в кулак всю волю — всю, сколько было.
«Ну, что? — подумал он зло. — Кажется, Ваня, ты начал нюхать Зону всерьез, а не из-за забора заимки».
От реки они отошли недалеко, не больше полукилометра. Этот берег был повыше противоположного, поэтому болот здесь не было. Холмистая, поросшая кустарником местность. Пока идешь — видно тебя далеко, чуть присел — и все, никто не заметит. В таких вот кустах Псих и решил сделать привал.
Развели костерок, принялись сушиться. От штанов и подвешенных на веточке носков быстро пошел пар. Сиверцев, хлюпая носом, держал у костра ботинки, чтоб внутренность быстрее высохла. Псих над ним посмеивался — сам-то он сначала вырубил два колышка, забил их в землю у костра и уже на них надел сами ботинки — подошвами вверх, понятное дело. Ваня похлопал глазами, пробурчал: «Умно!» и сделал так же. Заодно и остатки воды вытекут.
— Побыстрее бы носки высохли, — вздохнул Сиверцев, отгоняя от босых ног комарье.
— А у тебя смены нет, что ли? — отозвался Псих. Он уже с полминуты целеустремленно копался в рюкзаке. — Как же ты собирался?
— Хм! — задумался Сиверцев. Откровенно говоря, он не особо и рассматривал то, что ему вручил Забиран перед выходом. Броник, комбез и шлем он надел в первые же минуты, а вот содержимое вещмешка, выданное вояками, так и лежало в пакете без движения.
Ваня глянул и сразу нашел то, что нужно — носков нашлось аж три пары. Кроме того, обнаружилась смена нательного белья, мыло, зубная щетка и паста и три одноразовых станочка для бритья.
— Ну, ё-моё! — выдохнул Сиверцев с легкой досадой. — Зря я тебя на раритет ограбил. Оказывается, есть у меня зубная щетка! И паста есть.
Псих только головой покачал:
— Ну ты даешь, хлопче! Сам не знаешь, что за плечами таскаешь?
— Да мне вояки что-то выдали, а что — я и поглядеть не успел. Сверху сухпай и вода, а глубже я не рылся. Как-то не до того было.
— Мы же два дня в схроне сиднем сидели! — не успокаивался Псих. — Времени было — вагон!
— Да отвлек ты меня своей «Массандрой», — признался и покаялся Сиверцев. — А как первая бутылка ушла, я обо всем и думать забыл. Блин, как алкаш какой-нибудь, стыдно признаться. Вроде бы и не особо долго в Зоне сидел, да и не на сухую… Правда, на заимке народ спиртягу в основном хлещет, причем не всегда разведенку.
— А тут «Массандра»! — хохотнул Псих. — Понимаю. Но ты бы все-таки сделал ревизию припасам, а то будешь помирать и ни сном, ни духом, что за плечами спасение имеется.
Псих натянул сухие носки и слегка пошевелил пальцами ног.
— Эх, — сокрушенно вздохнул он. — Сапоги с портянками лучше, честное слово! Ноги не так устают.