Детектив от Иоанна

— Запас воды?! — дрожа от ярости, крикнул он. — С ума сошел!! На кой хрен мне надо было водой запасаться? Мне что, больше делать нечего, как воду с собой переть? Может, еще прикажете воздухом запастись?

Боксер молча пожал плечами и пробормотал: «Как знать, как знать». Они пошли дальше. Бледное световое пятно сопровождало их, очерчивая крохотный мир, в котором они пребывали. Аулис, отгоняя навязчивые мысли о воде, упрямо вгонял себя во мрак, и тот отступал перед ним, чтобы за его спиной сомкнуться вновь. Блузка, шелестя рукавами, парила рядом, иногда мягко касаясь шелковой тканью его лица. Но эти прикосновения Аулиса не волновали, ему было неприятно, что Стюардесса за пустые обещания готова подстелиться под каждого мужика. Собственно, она была проституткой, но с двинутыми от жадности мозгами. Любая нормальная путана, если заподозрит неладное, сначала потребует деньги, а лишь затем начнет работать. Стюардесса же была готова раздать себя по запчастям всем, кто ее поманит, и чем щедрее будет обещание, тем отчаяннее она распродаст себя. Если бы, к примеру, Аулис пообещал ей сапфир размером с арбуз, то Стюардесса позволила бы даже сожрать себя ради такого баснословного вознаграждения.

Никто не мог сказать определенно, как долго они шли. Часы у всех валяли дурака, как компасы в зоне магнитной аномалии. Сначала Аулис пытался считать свои шаги, но вскоре сбился, потому как числа пошли запредельные. Тогда он стал отмерять время приступами отчаянья, которые методично случались с Соотечественником: агент затыкал уши и вопил: «Замолчите же, наконец!! Дайте мне сказать!! Дайте!!» Приблизительно через каждые десять или пятнадцать приступов Аулис объявлял привал, и все падали на песок. Ничего не менялось после пятого, и десятого, и двадцатого привала. Все тот же песок, помещенный в бледно-зеленый круг, тот же мрак, сжимающий со всех сторон этот круг, и беззвездное небо, и отсутствие каких-либо потусторонних звуков.

— У кого есть вода? — спросил Интеллигент, камешком подбивая гвоздики в металлических уголках ящика. — Я куплю воду. За большие деньги.

Воды ни у кого не было. Боксер скрипел от жажды зубами и смотрел на лозу, которая свернулась в форме кукиша. У Интеллигента потрескались и покрылись язвами губы, к тому же он жестоко страдал от холода и пытался отогреть озябшие руки у себя в паху. Как переносила обезвоживанье Стюардесса, сказать было трудно, но после каждого привала она взлетала все тяжелее, и с блузки сорвались все, кроме одной, пуговицы.

— Никто не хочет денег? — удивился Интеллигент. — Тогда, может быть, кто-нибудь хочет золотые украшения? Есть цепочки, кулоны, кольца…

— Я хочу! Я! — обрадовалась Стюардесса, и блузка громко захлопала рукавами, подлетела к Интеллигенту и стала кружиться вокруг него. — И цепочки, и кулоны, и кольца! Все хочу!

— А вода у тебя есть? — настороженно произнес Интеллигент.

— Нет… Воды у меня нет. Зато есть прекрасное молодое тело!

— Хы, прекрасное! — скептически хмыкнул Боксер.

— Что-то не видно твоего тела, — сказал Интеллигент и на всякий случай заслонил собой ящик. — Кыш! Кыш отсюда!

— Как не видно? Как не видно? — рассердилась Стюардесса и сбросила сверху на Интеллигента капельку помета. — Не видно, потому что темно!

— Вот когда будет светло, тогда и поговорим про твое тело, — пообещал Интеллигент, но все знали, что он врет и, даже если будет светло, тело Стюардессы его не заинтересует. Его вообще ничего не интересовало, кроме ящика.

Разговор о воде возникал всякий раз, если кто-то хоть единожды произносил это магическое слово. Так и в этот раз. Все начали наперебой рассказывать о своей жажде. Получился спонтанный митинг, в котором не принимал участия только командир. Он добросовестно трудился над созданием под собой очередного мокрого пятна с замысловатыми очертаниями.

— Хоть продукт его пей! — проворчал Боксер, поглядывая на мокрые штаны командира с затаенным практическим интересом. — Издевательство какое-то! Откуда в нем столько жидкости?

— Он за свою жизнь столько выпил, что до сих пор опорожниться не может, — ответил Интеллигент, опускаясь на четвереньки, как некая вьючная доходяга. Взвалил на себя ящик и начал вставать на ноги. Глаза его вылезали из орбит, язык свешивался изо рта, а на худой шее вспухли жилы. Он очень страдал.

Глава 14 Почему так много песка