Десятый круг ада

Баремдикер схватился за голову, чувствуя, как выложенный кафельными плитками пол уходит у него из-под ног.

— Не может быть?! — простонал он, понимая, на что намекает Грюндлер. — Не может быть! Какая-то дурацкая ошибка. Надо спокойно во всем разобраться…

Они вернулись в кабинет. Грюндлер, довольный, что одним ловким ходом сбил спесь с кичливого баронского сынка, потребовал подробного объяснения случившегося. Баремдикер, мучительно напрягая память, рассказал, как выполнял приказ доктора Штайница, умолчав лишь о состоянии своих подопечных в лагере № 2 и сделке с Циммерманом. Эти два уязвимых места в рассказе начальника концлагеря больше всего и интересовали обер-штурмбанфюрера.

— Почему же вы взяли мужчину и женщину из отряда славянских рабочих, а не из второго лагеря, где люди специально подготавливались к экспериментам? — задал он первый вопрос.

— Видите ли, они больше подходили по кондиции к требованиям доктора Штайница, — растягивая слова, ответил Баремдикер.

Грюндлер прижал подбородок к груди, давая понять, что не верит сказанному. И новый, самый трудный вопрос:

— Почему, с какой целью подменили Лыковских?

— Я не подменял. Они же наши агенты! Не мог я этого сделать. Никак не мог!

— Кто же, по-вашему, заменил их?

— Кто? — гауптштурмфюрер задумался. В самом деле, кому это было выгодно? Пожалуй, лишь одному Генриху. — Возможно… Циммерман. Когда мы пили в конторе…

Стоп! Вот она, вторая ниточка! Грюндлер даже подпрыгнул от радости в кресле. Торопливо нажал кнопку звонка.

— Циммермана срочно ко мне! — приказал он вошедшему дежурному офицеру.

Циммерман вошел в кабинет быстро, ловко прищелкнул каблуками и вытянул руку в фашистском приветствии.

— Хайль Гитлер!

— Вы знаете его? — показал Грюндлер на сумрачно молчавшего начальника концлагеря.

— Служить под началом такого блестящего эсэсовского офицера большая честь для меня, оберштурмбанфюрер! — просиял Циммерман. — Гауптштурмфюрер СС Герман Баремдикер достойный офицер рейха!..

Грюндлер остановил его движением руки:

— Хватит! Расскажите лучше об истории с Лыковскими.

Циммерман ждал этого вопроса. Когда его прямо со строительной площадки эсэсовцы потащили в штаб бригады, он понял, что подмена раскрыта и подозрение пало на него. Герман, конечно, постарался обелить себя.

— Каких Лыковских? — переспросил он.

— Наших агентов. Что работали на парниках…

На лице Циммермана появилось досадное удивление. Он растерянно пожал плечами.

— Разве Лыковские работали на нас?! Как я поздно узнал об этом! А мне так недоставало своих в отряде… — Генрих повернулся к Баремдикеру: — Выходит, ты не доверял мне, Герман?

— Это было распоряжение оберштурмбанфюрера, — буркнул Баремдикер.

Циммерман вытянулся перед Грюндлером.

— Яволь, оберштурмбанфюрер! Произошла досадная ошибка…

— С какой целью вы это сделали? — прервал его Грюндлер.

Генрих рассказал, как было дело.

— Начальник концлагеря почему-то решил взять для опытов моего первого помощника Лукашонка и его невесту. Вы же знаете, господин оберштурмбанфюрер, что есть приказ о строительстве объекта. А у меня забирают специалистов. Когда приезжал мой однокашник по Берлинскому университету полковник Краузе, он строго потребовал ускорить строительство. Я и стараюсь… Потому и просил господина Баремдикера не брать Лукашонка. Вы же сами говорите, что для опыта есть другие люди.

— Что вы скажете, Баремдикер? — спросил Грюндлер.

— Генрих Циммерман сказал правду, — потупил взгляд начальник лагеря. — Я был неправ, когда хотел взять Лукашонка. Этим специалистом доволен и командир строительной бригады, и я решил…

— Обер-лейтенант, — не стал больше слушать Баремдикера Грюндлер, — я вынужден взять вас под следствие до окончания разбора дела, — сказал Грюндлер.

— Яволь, оберштурмбанфюрер! — вытянулся Циммерман, понимая, что едва ли ему удастся вырваться на свободу.

— А с вами, Баремдикер, у меня сейчас особый разговор, — процедил сквозь зубы Грюндлер, удовлетворенный ходом предварительного следствия.

Но особый разговор пришлось отложить на более позднее время. Из бактериологической лаборатории позвонили, что доктор Штайниц немедленно просит обер-штурмбанфюрера прибыть к нему. Грюндлер встревожился: никогда подобных просьб от руководителя бактериологического центра не поступало. Неужели новые неприятности?

Доктор Штайниц был взбешен. Его сильные мускулистые руки беспрестанно сновали по столу, пальцы нервно постукивали по дереву. Колючие глаза с неприязнью уставились на вошедшего Грюндлера. В отличие от своего шефа старший ассистент Нушке был флегматично спокоен, он лишь покосился на бравого командира бригады охраны, с ленивым любопытством ожидая стычки двух влиятельных особ.

— Оберштурмбанфюрер, — в упор спросил Штайниц, — почему во втором лагере до сих пор не подготовлены подопытные для моего эксперимента? Отвечайте!

В первое мгновение Грюндлер хотел сказать Штайницу, чтобы тот снизил тон и говорил с ним как с родственником начальника РСХА. Но, вспомнив, что сам фюрер благоволит ученому, решил не осложнять взаимоотношений.