Десятый круг ада

К вечеру в доме баронессы собрался весь цвет гарнизона Шварцвальда. Лебволю представлялась счастливая возможность познакомиться с теми, кто хоть в какой-то степени может понадобиться ему в будущем. Регина с радостью взялась представить кузена своим поклонникам и знакомым. Первым к ним подошел подполковник Рюдель, командир строительной бригады.

— Весьма тронут талантом вашего кузена, фрейлейн! — поклонился Рюдель Регине.

— А сейчас я тебя познакомлю с внебрачным сыном барона, — шепнула она, направляясь к долговязому эсэсовскому офицеру, тихо беседующему с обер-лейтенантом. — Дорогой Герман, мне хотелось, чтобы вы подружились с моим кузеном! Леби, это гауптштурмфюрер Герман Баремдикер.

Баремдикер прищелкнул каблуками, пожал Лебволю руку.

— Вы прекрасно держались в седле, — произнес он и показал на своего соседа. — Позвольте представить вам моего друга Генриха Циммермана.

Лебволь с безразличием пожал руку Циммермана: тот не представлял для него никакого интереса. А вот внебрачный сын барона, являвшийся начальником концлагеря, и видимо, по уши влюбленный в кузину, может при случае оказать ему добрую услугу. Циммерман тоже не испытывал удовлетворения от знакомства с полунемцем-полуамериканцем.

Постепенно большая гостиная наполнялась веселым гомоном. Пили за добрейшую и очень милую хозяйку, руководителя бактериологического центра гениального ученого доктора Штайница, организатора сегодняшнего увеселения оберштурмбанфюрера СС Грюндлера, обворожительных фрейлейн Регину и Эрну и конечно же за главного героя дня Лебволя Шмидта.

— Регина, дорогая, мне очень хочется станцевать с вашим кузеном танго, — шепнула подруге Эрна. — Я ведь целую неделю училась у берлинских балетмейстеров…

Действительно, после знакомства с Лебволем во время пирушки в особняке Штайницев, Эрна ездила в Берлин, где лучшие балетмейстеры столичных театров учили ее искусству танца. Она страстно желала быть единственной партнершей Лебволя, вместе с которым могла бы при случае блеснуть своим талантом. Сейчас такой случай представлялся.

Баронесса, обожавшая сюрпризы, объявила подвыпившим гостям о настоящем танго, которое исполнят ее молодые друзья.

Эрна старалась танцевать грациозно, больше заботясь о внешнем эффекте, чем о согласованности движений. Постепенно Лебволь приноровился к ее манерам.

— Они словно созданы друг для друга, не правда ли, фрейлейн Регина?

— О, да! Вы совершенно правы, — согласилась Регина.

— Это хорошее предзнаменование, дорогой Штайниц! — изрекла баронесса. — Можете поверить моему опыту.

Штайниц улыбнулся:

— Если что-либо утверждают такие обаятельные женщины — трудно возражать!

Он поцеловал руку баронессе и особенно нежно и горячо — Регине, с которой не спускал глаз.

Ладушкин то и дело посматривал в открытые окна господского дома, из которых доносилась музыка и веселые голоса. Возле конюшни он скребком чистил лошадей, участвовавших в скачках.

Прибежала запыхавшаяся горничная и передала приказ баронессы немедленно запрячь лучших лошадей в тарантас.

Ладушкин вывел двух лошадей, запряг их и подкатил к парадному входу. Из дома уже выходили гости. Впереди, покачиваясь, шел долговязый Баремдикер, которого за локоть придерживал его верный друг обер-лейтенант Циммерман. Они направились к ожидавшей их машине. Раскрасневшаяся баронесса появилась среди своих самых знатных гостей.

— Господа, вы получите истинное удовольствие от езды на моих лошадях! — воскликнула она. — Кучер надежный, к тому же он хороший зоотехник…

Ладушкин помог всем сесть в тарантас, с трудом вместивший дорогих гостей госпожи. Почувствовал нервную дрожь в руке, когда за локоть придерживал доктора Штайница, — ведь не кого-нибудь, а самого руководителя бактериологического центра. На заднем, мягком и более удобном сиденье расположились баронесса, Штайниц и Регина, а на переднем, полужестком — Грюндлер, Эрна и Лебволь.

Ладушкин пустил лошадей.

Всю дорогу шутили, смеялись и даже пели. Ладушкин ни разу не оглянулся, словно при этом его и не было. Эрна пыталась было затащить гостей к себе на чашечку кофе, но Регина категорически отказалась, сославшись на позднее время. Ее поддержал и Лебволь, хотя баронесса была не против еще покутить с молодежью.

На обратном пути завезли в городок Грюндлера и потом уже Шмидтов в Вальтхоф.

7

К битве под Курском Гитлер готовился давно, часто повторяя своим приближенным, что эта победа «должна стать факелом для всего мира». Еще весной, 15 апреля, фюрер подписал совершенно секретный оперативный приказ № 6, преамбулу которого доктор Кальтенбруннер помнил наизусть:

«Я решил, как только позволят условия погоды, провести наступление «Цитадель» — первое наступление в этом году.

Этому наступлению придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решительным успехом. Наступление должно дать в наши руки инициативу на весну и лето текущего года.