Десятый круг ада

После отъезда Ладушкина Фимка все исполнил в точности, как велел Федор Иванович. Он не отходил от начиненных взрывчаткой кормушек. Отлучился лишь на полчаса с наступлением темноты, чтобы подключить взрывное часовое устройство к заложенным в стене завода толовым «кирпичам». За десять минут до взрыва Фимка ушел из опасного места в свой барак. А когда дважды прогромыхало, выскочил во двор посмотреть на результаты работы советских разведчиков. Два его товарища ошалело заметались по двору, а затем бросились к воротам. Автоматные очереди тут же пригвоздили их к земле. Фимка понял: эсэсовцы никого не выпустят за забор. Он, не долго раздумывая над тем, что жизнь его через несколько часов закончится здесь, решил уничтожить все, что еще уцелело от взрыва.

Работа оказалась не из легких. Приходилось взламывать запертые двери. А некоторые из них были обиты листовым железом. Фимка выбился из сил, присел на подоконник перевести дух. В разбитое окно за забором увидел цепь эсэсовцев. «Ишь как бережно охраняют! Мышь и та не проскочит…» Прикинул, что должны теперь с рассветом сделать фашисты со своей развороченной фабрикой смерти? Очевидно, немедленно сжечь, дабы предотвратить распространение заразы на окружающую местность. От мысли, что вот-вот придется задыхаться в смрадном дыму, гореть или корчиться в страшных муках от воздействия бактерий, ему стало не по себе.

Нет, смерти он не боялся. Но все же лучше в этой безвыходной обстановке погибнуть сразу. Фимка знал, на что шел, когда ему было предложено отправиться с отрядом славянских рабочих под Берлин, как знали и его боевые товарищи. Если бы ему сейчас вновь предоставилось право выбора, он не задумываясь повторил бы все сделанное. Жалко старой матери, он единственный у нее.

Фимка решительно соскочил с подоконника.

— Умирать, так с музыкой! — вслух произнес он.

Смело подошел он к главным воротам, возле которых валялись трупы несчастных, пытавшихся вырваться на свободу. Метрах в пятидесяти от забора цепью стояли эсэсовцы. Он не услышал автоматных очередей, а лишь почувствовал, как у него перехватило дыхание и пропал голос. Все вокруг закружилось, запрыгало, земля уходила из-под его ног.

— Мама… — прошептал он и боком, неуклюже, повалился на землю.

— Вы законченный болван, Грюндлер! Бездарность! Тупица! Заурядная выскочка! — выходя из подкатившего «мерседеса», закричал взбешенный Штайниц на обер-штурмбанфюрера. — Вас надо расстрелять или повесить. Вы нанесли урон рейху больше, чем все наши враги, вместе взятые!

Грюндлер вначале мигал маленькими глазками, покорно выслушивая брань Штайница. Потом лицо его перекосила злая усмешка.

— А если я скажу, что это дело рук вашего будущего зятя, доктор Штайниц? — выкрикнул он, надеясь осадить зарвавшегося руководителя бактериологического центра. — Да, да…

Штайниц смерил Грюндлера презрительным взглядом.

— Я… я почти уверен в этом, доктор Штайниц, — не выдержав взгляда, пролепетал Грюндлер. Он пожалел, что в такой неподходящий момент затеял разговор о Лебволе.

— Пытаетесь свалить с себя вину?! И таким идиотам доверяют охрану объектов государственной важности! — процедил Штайниц и демонстративно отвернулся.

Грюндлер благоразумно решил, что оправдываться сейчас бесполезно, ведь Штайниц прав. Эта «чумная бактерия» через фюрера действительно может легко расправиться с ним. Вся надежда на Эрнста, он должен заступиться за него, смягчить предстоящую кару.

Штайниц метнул на Грюндлера уничтожающий взгляд и отошел от него. Вокруг стояли эсэсовцы и сотрудники лабораторий. Из запретной зоны никого не выпускали без разрешения руководителя бактериологического центра, и потому все с нетерпением смотрели на шефа. Но тот и не думал об окружающих, словно их и не было вовсе. Рушилась его, Штайница, мечта, его труд, многолетний, каторжный труд отрешенного человека, рушилась надежда на власть, на признание, летело в пропасть все и вся. А ведь оставалось сделать всего один шаг, только один маленький шаг до величия, и вдруг его снова отбросили на десяток лет назад. Что это, рок судьбы или нелепый случай, происшедший из-за беспечности тупоумного командира бригады охраны спецобъектов оберштурмбанфюрера СС Грюндлера?

Когда дежурный из РСХА разыскал по телефону Штайница в берлинском особняке и сообщил о взрыве в Шварцвальде, он поспешил на место аварии, не предупредив об этом профессора Шмидта. Собственно, мчался в Шварцвальд Штайниц не для того, чтобы определить масштабы разрушения или спасать своих бывших сотрудников. Его интересовал лишь один предмет: коричневая кожаная папка, лежащая в его сейфе. В ней находились итоги его труда, все расчеты, по которым можно будет, пусть и не скоро, воссоздать бактериологическое оружие,