Десятый круг ада

Профессор вышел в гостиную. Не трудно было догадаться, что для него готовится какой-то сюрприз и сейчас гость ошеломит его известием.

— Вас приглашают в главное управление имперской безопасности, дорогой профессор!

Ни один мускул, к удивлению Штайница, не дрогнул на лице Шмидта, точно приглашение поступило не от высшего государственного учреждения, а от заурядной фирмы.

— Ровно через три часа мы должны быть в Берлине, — уже без первоначального пафоса сообщил Штайниц. — Времени у нас достаточно, но вы все же поторопитесь.

— Папа, галстук наденешь? — забеспокоилась Регина.

— Нет, — отрезал Шмидт и удалился в свою комнату. Через полчаса он возвратился в гостиную готовый к отъезду. На нем был черный полупиджак-полусюртук, такого же цвета брюки и глухой серый свитер вместо белой накрахмаленной сорочки.

В приемной их встретил секретарь. Пропуская вперед посетителей, он ловким, заученным движением руки открыл первую, а затем и вторую дверь. Шмидт и Штайниц очутились в продолговатом кабинете. Из-за небольшого стола, который никак не гармонировал с размерами помещения, встал высокий, худощавый мужчина и с улыбкой пошел навстречу гостям. Вблизи Шмидт разглядел его длинное, оттянутое вниз лицо, испещренное мелкими шрамами, длинный с горбинкой нос и черные холодные глаза. Ладно скроенный темно-серый пиджак подчеркивал его сухопарость. «Хорошо, что с нами будет говорить штатский человек», — подумал профессор, не любивший военных и особенно гестаповцев.

— Доктор Кальтенбруннер, — протянул жесткую ладонь хозяин кабинета.

Шмидта никогда не интересовали люди, стоящие у руководства страной, и тем более люди, окружавшие их. Докторская степень давала возможность полагать, что перед ним человек, связанный с наукой.

— Прошу, — предложил Кальтенбруннер и, когда Шмидт расположился в обтянутом коричневой кожей глубоком, мягком кресле, сел за стол. За его спиной висел портрет фюрера, занимая половину стены.

— Третья империя очень высоко ценит вас, герр профессор, — заговорил Кальтенбруннер. — Мне хотелось бы познакомиться с вашей работой. Расскажите о ней.

— Пожалуйста, — согласился профессор, решив большому государственному чиновнику говорить только правду. Он подробно рассказал о своих многочисленных поисках, бессонных ночах, бесконечных опытах, прежде чем были выработаны препарат по уничтожению грызунов и новый эффективнейший гербицид для борьбы с сорняками. Сейчас он заканчивает работу по созданию регуляторов роста растений, благодаря которым плоды станут созревать гораздо быстрее обычного, и дефолиантов — химических соединений из хлористого цинка, тиоцианата натрия и других, способных перед сбором плодов очищать деревья или кустарники от мешающих листьев. Под конец не удержался — пусть знает чиновник, с каким крупным ученым имеет дело, — и похвалился выработанными в жидком виде — правда, в мизерных количествах — двумя неизвестными еще науке видами сверхстойких отравляющих веществ, которые думает в будущем использовать в своих изысканиях.

— По стойкости ваши ОВ эквивалентны иприту? — как бы между прочим поинтересовался Кальтенбруннер.

— Что вы! — профессор обиженно поджал губы. — В сотни, даже в тысячи раз сильнее!

Кальтенбруннер незаметно кивнул молчавшему Штайницу, давая понять, что доволен беседой со старым ученым.

— Поздравляю вас с большим успехом, — сказал он Шмидту и попросил: — Теперь, если можно, познакомьте меня со своей семьей. Вы, кажется, живете один, без супруги?

— Да, я одинокий человек, — вздохнул Шмидт. — Почти одинокий. Моя единственная радость — дочь. Без нее я не представляю своей жизни. Она — мой первый советчик. Ведет все домашнее хозяйство. И знаете, находит еще время заниматься благотворительными делами. Да, да! Собирает подарки для солдат, помогает вдовам и их детям.

— Ваша дочь — истинный патриот великой Германии, герр профессор, — похвалил Кальтенбруннер.

Шмидт, удовлетворенный словами чиновника, в знак признательности склонил голову.

— А мой сын Альберт… Капитан Альберт Шмидт служит где-то в Белоруссии! Он строитель.

— Что пишет сын о своей службе?

— Партизаны беспокоят их. Приходится строить дополнительные укрепления, — начал было рассказывать профессор и спохватился: как бы не наговорить лишнего и тем самым не навредить Альберту. — Всю переписку с ним у меня ведет Регина.

— И больше у вас никого нет из ближайших родственников? — поинтересовался Кальтенбруннер.

Профессор замешкался. Не хотелось раскрывать семейную тайну, но если узнают через гестапо — будет хуже для него.

— Есть… Брат в Америке.

— Это очень интересно. Расскажите о нем поподробнее.