Десятка из колоды Гитлера

Об этом свидетельствовали сами бывшие беженцы. После войны следователи союзных держав-победительниц готовили материалы к судам над немецкими генералами (приложение 5), которые частью уже сидели в так называемых «генеральских лагерях», частью оставались на свободе. Свидетельства беженцев из «хвоста» 12-й армии поразили следователей. Создавалось такое ощущение, что генерал Венк только гражданскими и занимался. «Нас лечили… всегда были для нас антибиотики…. кормили два раза в день. Генерала Венка постоянно видели пробегающим по колонне, его быстрый внимательный взгляд буквально выхватывал наши беды и проблемы, которые быстро решались. Так же вели себя и его помощники», – писал позже инженер Ганс Бахман, которому в апреле 1945 года было 15 лет. Такого рода свидетельств – около тысячи. (Часть попала в американскую печать в виде подборки, а затем и в наши архивы.) Свидетельства, в основном, однотипны: например, одна, тогда восемнадцатилетняя, девушка по имени Розмари Гросс вспоминает, что генерала Венка в их колонне все называли «папочкой». Потом она узнала, что так прозвали сорокалетнего генерал-майора его солдаты из 1-й танковой армии еще в 1943 году, когда он вывел их из окружения (Каменец-Подольский котел на Днестре). Розмари пишет, что ей очень нравилось такое прозвище, пока однажды она не увидела генерала близко и не была поражена, какой он «молодой и красивый, хотя и совершенно измученный».

«Прорыв генерала Венка к Потсдаму и вообще вся ситуация вокруг этого человека сама по себе была удивительна, но еще удивительней показался нам сам Вальтер Венк, которого я имел возможность в течение получаса наблюдать 7 мая… – писал сотрудник аппарата Аллена Даллеса полковник Гаррисон (частное письмо от 03.08.1967 г. вышедшего в отставку Гаррисона было адресовано его знакомой). – Подписывая бумаги… (переправив две армии и беженцев через Эльбу, Венк сдался американцам – Е. С.) он выглядел сильно пьяным. На вопросы отвечал, хотя и четко, но только “да” и “нет”, а когда после первой краткой беседы, вышел из здания штаба, то, не сделав и двух шагов, буквально рухнул на руки подхвативших его штабных. “Хорош, – подумал я. – Нашел время!..” Многие из них тогда напивались до скотства и совершенно теряли свой “арийский” лоск. Так они заглушали отчаяние… Венка внесли обратно в помещение штаба, вызвали к нему врача, который послушал пульс, посмотрел зрачки, пожал плечами и велел его раздеть на всякий случай. <…> Мы все ахнули. На Венке был корсет, какие носят при повреждениях позвоночника. Когда корсет разрезали, врач развел руками и посмотрел на нас довольно осуждающе и вопросительно. Тело Венка выглядело так, точно его несколько раз подолгу и жестоко избивали. Его адъютант, впрочем, тут же пояснил, что его шеф два с половиной месяца назад попал в тяжелейшую автокатастрофу и с тех пор почти не имел возможности лечиться, поскольку все время находился в самых критических местах фронта, выполняя приказы. <…> Врач сначала сказал, что у генерала, скорее всего, болевой шок, но, осмотрев его еще раз, обнаружил, что Венк просто спит. <…> Признаюсь тебе, сила духа этого симпатичного парня произвела на нас тогда внушительное впечатление, особенно на фоне того порядка и достоинства, в котором находились в тот момент две его армии с километровыми хвостами беженцев.

“О чем вы думали, генерал, после нашей первой беседы вечером 7 мая? – спросил я Венка, беседуя с ним 11 мая. – Вы так замечательно отключились потому, что считали свой долг выполненным?..”

Он смущенно молчал. Потом неохотно кивнул. Сказал, что, отдав своих солдат и гражданское население в руки достойного и благородного противника, думал о том, что его миссия окончена и теперь он может подумать о себе, но… нечаянно уснул. “Так это, чтобы подумать о себе, вам понадобилось оружие? – спросил я, прямо глядя ему в глаза. – Вы уже дважды предпринимали попытки его вернуть”. Он собрался отвечать, но, видимо, вспомнив, что я не армейский, передумал. По его представлениям, я не способен был понимать, в чем состоит долг немецкого генерала, чья армия и страна три дня назад признала свое поражение».

В первые же дни после официальной капитуляции Германии некоторые немецкие генералы действительно пустили себе пулю в лоб. Венка среди них не было. Может быть, искать его следует среди не смирившихся с поражением?