Десять прогулок по Васильевскому

По сведениям, которые приводят член городской Управы И. П. Медведев и городской садовник В.И. Визе в своей книге «Описание древесных насаждений С.-Петербурга», изданной в 1907 году, в городе в начале века было в общественном пользовании «садов, скверов и бульваров числом 62». Занимали они площадь всего в 345 550 квадратных саженей (или около 1037 кв. метров), в то время как под парками островов и садами разных лиц и учреждений, представляющих свои зеленые владения для посещении петербуржцами, находилось 1 082 000 квадратных саженей земли, а в сугубо частном владении, закрытом для публики, числилось 1 594 000 квадратных саженей.

Все вместе сады, парки, бульвары покрывали свыше 15 процентов территории города. При этом с одной десятины озеленений дышало 1130 человек, что считалось весьма посредственным показателем, так как, скажем, в Бостоне в те же годы на одну десятину земли приходилось 90 человек, а в Вене – 366.

Если сравнить Петербург начала XX века с Питером сегодняшним, то, конечно же, он сильно прибавил в своем зеленом устройстве. Сегодня на каждого горожанина приходится свыше 50 квадратных метров насаждений, и сам город, с его более чем восемьюстами парками, садами и скверами, является одним из самых озелененных городов России.

Это то, что касается города в целом. Ну а с Васильевским островом, как всегда, в силу странности его судьбы и вечной не завершенности замыслов, все обстоит несколько по-особому. Нет, конечно же, за последних девяносто лет он приобрел новые сады и новые бульвары. Но приобрел в западной и северо-западной своей части, там, где велось новое строительство, уничтожались свалки и пыльные пустыри. Сыграла здесь свою роль и прошедшая война. Например, деревянные, разобранные на дрова, дома в Гавани, как, впрочем, и некоторые из разрушенных каменных, уже не восстанавливались, а их место занимали скверы.

Наибольшую известность имеют сегодня на Васильевском бульвары Большого проспекта, объединившие некогда целую череду частных садов. Сад «Василеостровец», Опочининский и Шкиперский сады, сад за Дворцом культуры имени Кирова, зеленая зона комплекса «Ленэкспо» – все это на западе и северо-западе острова, – и невеликие, но с любопытной историей сады той части острова, с которой, собственно, и стал обживаться Васильевский.

Я назову их. Это Румянцевский сад или сквер, отрезок бульваров Большого проспекта, сад при Академии художеств, сквер на Биржевой площади и, наконец, сад при церкви Благовещения на Малом проспекте между Седьмой и Восьмой линиями. Как бы это ни казалось странным, но именно эта густонаселенная часть Васильевского в течение двух с половиной веков не столько приобретала, сколько теряла свои сады.

В прогулке по Кадетской линии я уже рассказывал о печальной судьбе некогда огромного Меншиковского сада или, как он стал называться позже, Кадетского. Сад этот был фактически ровесником Летнего сада, заложенного в 1704 году, через год после основания Петербурга, и соперничал с ним в своем великолепии. Последние деревья Кадетского сада, повторяю, были спилены на дрова уже при Советской власти, в начале 20-х годов.

В какой-то степени продолжателем славы Меншиковского сада стал Ботанический сад Императорской Академии Наук, разбитый на участке, специально для этого приобретенном. Вообще в Императорских садах можно было появляться только с особого на то разрешения. Их показывали знатным иностранцам. Только при Елизавете Петровне сады эти, в частности I и II Летний, стали доступными для публики в праздничные дни с обязательством быть при этом «в пристойных одеждах». Но, по-видимому, сии строгости не касались Ботанического сада на Васильевском. Во-первых, создавался он не столько для посетителей, сколько для научной работы. При саде был штат профессоров-ботаников, которые и жили в «Боновом доме». А во-вторых, показывать здесь поначалу было особенно нечего.

Автор книги «Старый Петербург» (Садоводство и цветоводство в Петербурге в XVIII веке) П.Н. Столпянский приводит текст длинного объявления, которое появилось в «С-Петербургских ведомостях» в 1740 году. В объявлении приводится перечень необходимых для Ботанического сада материалов, в том числе и гонт для покрытия крыши дома, купленного еще в 1735 году. Оказывается, целых пять лет осваивала Академия приобретенное имущество, да так по недостатку средств и не освоила его.