Дешевая и довольная рабочая сила

Кто виновник событий, имевших здесь место, должен решить суд суверенного штата Северная Каролина. Я провел долгие часы в зале суда неподалеку от судьи Гардинга, слушая показания свидетелей обеих сторон и пытаясь уяснить себе, что же на самом деле произошло.

Показания сильно расходятся.

Одни утверждают, что шериф Адкинс застрелил двух человек, другие — что он даже не вынимал револьвера из кобуры.

Одни говорят, что забастовщики представляли собой разъяренную толпу, вооруженную дубинками и револьверами, другие — что у них не было ни одного револьвера.

Но кое-что можно сказать с определенностью: управляющий Хант предложил забастовщикам, желающим работать, пройти к своим местам; стачечники ответили на это свистом и руганью; тогда шериф Адкинс и его люди пустили в ход слезоточивый газ.

После этого началась стрельба.

Силы закона и порядка — естественно, я имею в виду силы шерифа и хозяев фабрики — заявляют, что выстрелы загремели со стороны дороги из рядов забастовщиков и что перед лицом разъяренной толпы шериф и его помощники были вынуждены открыть ответный огонь.

Забастовщики же утверждают, что у них вообще не было оружия и имелось всего несколько дубинок. Они обращают внимание на то, что шериф и его одиннадцать помощников совершенно не пострадали, если не считать царапины на щеке одного из них, тогда как потери рабочих составили сначала четыре, затем пять и наконец теперь, после получения телеграммы о смерти Карвера, шесть человек убитых и двадцать раненых.

Постороннему человеку может показаться странным, почему, если рабочие были вооружены и находились в воинственном настроении духа, ни один из полицейских не пострадал, а все раненые забастовщики, исключая двух, получили пули в спину. Похоже, что они бежали от драки, а отнюдь не затевали ее.

Удивительное дело!

Расстрел двадцати пяти или тридцати рабочих временно приостановил развитие событий, а забастовщики теперь пытаются найти правду у…

Но где им искать правду?

С тех пор как я написал этот очерк, суд Северной Каролины преподнес рождественский подарок полицейским, окончательно оправдав тех из них, которые не были освобождены судьей Гардингом во время первого судебного разбирательства; теперь, заявил фабрикант Нил, «все в полном ажуре».

II

Обратимся к истории старика Джонаса.

Когда шериф Адкинс пустил в ход слезоточивый газ, старик Джонас, стоявший к нему ближе всех, ударил его палкой. Адкинс — широкоплечий, грузный и крепкий мужчина лет сорока; он был вооружен, и его поддерживало все величие закона штата Каролина, который он представлял. Рядом с Джонасом находился полицейский Брод Робинс; ему около пятидесяти лет, но он похож на крупного, хищного волка. Старику Джонасу было 68 лет, его так скрутил ревматизм, что он ходил, опираясь на палку, — ту самую, которой и нанес-удар шерифу.

Казалось бы, эти два грозных и могущественных блюстителя порядка могли бы совладать со стариком Джонасом, и не убивая его. Во всяком случае, они неплохо начали. Адкинс обхватил старика, а Брод ударил его по голове дубинкой. Джонас упал на четвереньки. В этом положении он и был застрелен.

Суд пришел к выводу, что Адкинс не был убийцей Джонаса.

Наверно, кто-то другой застрелил этого хромого шестидесятивосьмилетнего старика, стоявшего на четвереньках в пыли.

Началась стрельба, забастовщики бросились бежать. Если бегущие и стреляли, то пули должны были бы идти поверху; они никак не могли попасть в лежащего на земле человека.

После побоища старик Джонас, смертельно раненный, был доставлен в госпиталь в наручниках, положен на операционный стол также в наручниках и умер на этом столе по-прежнему в наручниках.

Теперь я перехожу к судебному разбирательству, на котором решался вопрос о предании шерифа Адкинса и его людей суду по обвинению в убийстве. Непривычное впечатление производил состав юристов: в данном деле юристы компании выступали в роли защитников шерифа Адкинса и его людей, обвиняемых в убийстве, а не представляли обвинение, как было в Шарлотте на процессе коммунистов Гастонии.

Не сомневаюсь, что судья Гардинг стремился к выяснению истины. Но я надеюсь, что никогда в жизни не предстану перед судом по делу, грозящему мне смертным приговором (разве что у меня будут такие же защитники, как у Адкинса), где против меня будут выступать юристы, подобные тем, что представляли фабрики, а следовательно, согласно странной практике Северной Каролины, представляли штат, который, следуя примеру своего губернатора-фабриканта, видимо, согласен, чтобы его отождествляли с фабрикой.

Конечно, зал суда был полон народа, набит простыми, рядовыми людьми. Но, побывав в Марионе, я уяснил, что простые люди мало значат и едва ли заслуживают того, чтобы их описывать.

Это были высокие, стройные люди: мужчины в большинстве своем пришли в спецовках, женщины щеголяли в своих лучших нарядах, сшитых в 1900 году, а то и раньше; зато их дети, юноши и девушки, были одеты совсем неплохо.