Десантный вариант

Ваша задача: уничтожение этих лидеров на их встрече. — Данилов сделал паузу и оглядел внимательно слушающих офицеров. Глубоко вздохнув, продолжил: — Как известно, «вертушки» ночью не работают. Вы, группа «Зет», садитесь в транспортно-десантный ИЛ-76 под видом вылета в Союз для сохранения секретности. На самом же самолете вы полностью экипируетесь и ночью — выброска на Панджер. — Данилов повесил большую карту-схему и пояснил: — Это марказ Масуда. Обсудим детали операции…

* * *

Марказ — лагерь моджахедов — жил своей обычной жизнью. Несли службу расчеты у спаренных зенитных пулеметов. Из пекарни доносился запах свежевыпеченных лепешек. Иногда раздавалось ржанье лошадей из конюшни, где конюхи наводили порядок. Минеры-подрывники в отдалении от всех внимательно рассматривали мины, которые привезли последним караваном из Пакистана. Их разнообразие поражало даже видавших всякое опытных аскеров [44]: итальянские, английские, американские…

Несколько воинов спорили около гранатометов. Новенькие западногерманские «Лянце-2» и швейцарский «Фалъконет» отливали глянцем на солнце и выглядели на порядок выше, чем обшарпанный и побывавший в боях советский РПГ-7. Но худой афганец с пеной у рта доказывал, что гранатомет шурави — лучше, чем другие, хоть и новые. Хорошее оружие для моджахеда значит больше, чем даже законы гостеприимства. И главный подвиг в бою заключается в том, чтобы принести оружие врага: это и добыча, и поступок, угодный богу.

Под склоном горы, невдалеке от основного лагеря несколько человек в грязных оборванных халатах долбили тяжелыми мотыгами каменистую землю на пустынном кладбище, чтобы сегодня же похоронить погибших в бою шахидов.

В холодке под огромной скалой полукольцом сидела группа, пришедшая сегодня из боевого рейда. Чаепитие с лепешками сочеталось с подведением итогов боя. Моджахеды поясняли просто:

— Был бой — джанг.

— Стрелял пулемет — такотук кардан…

И дальше в том же духе. Не было ни хвастовства, ни трусости. Война для настоящего моджахеда — это образ жизни.

После совершения намаза Джума Хан, начальник штаба панджерских душманских отрядов, зашел в комнату Ахмад Шаха и молча уселся, скрестив ноги на огромном напольном ковре. Он явно был встревожен, но как настоящий моджахед не подавал вида.

— Что-то случилось, Джума? — спросил Масуд, разглядывая своими черными пронзительными глазами помощника.

— Случилось, командир. Шурави хотят нас накрыть.

— Это не в первый раз, — усмехнулся Ахмад Шах.

— Специальную группу подготовили, из одних сайд-шурави [45].

— Да? Откуда сведения?

— От Амирджана из ХАДа.

— Он был на планировании операции?

— Нет. Там были одни шурави, афганцев не допустили. Но Амирджан завербовал одного из сайд-шурави. Я тебе говорил. Он и рассказал Амирджану.

— Когда они хотят нас накрыть и где?

— Сегодня ночью, когда прибудет почтенный Раббани, люди из «Хезболлах» и Хекматияр. Они решили атаковать наш марказ.

— Но до него еще надо добраться.

— На парашютах с самолета, ночью.

— Смелые кяфиры [46]. Джума, их надо встретить, как положено на Востоке, — Масуд хитро улыбнулся. — Ведь гость, даже нежданный, — это дар Аллаха.

Начальник штаба оценил юмор Ахмад Шаха и осклабился в хищной улыбке:

— Сафар ба хайр [47]… в рай!

* * *

Залитый огнями ночной Кабул остался позади. И сколько ни пытался Орлов что-нибудь разглядеть в иллюминатор, ничего не получалось. Стояла сплошная темень. Ни огонька, ни просвета. Огромной темной глыбой без бортовых огней транспортный ИЛ-76 летел на Панджер, неся в своем чреве десантников, готовых на все ради выполнения боевой задачи. «Цвет ВДВ, вот кто летит рядом со мной. Все, кроме меня, Святого и еще трех альпинистов, прошли через боевые рейды», — думал Орлов, оглядывая сосредоточенно-молчаливые лица товарищей. Кто-то из них думал о чем-то своем далеком, уставившись в одну точку, кто-то дремал по устоявшейся десантной привычке.

Саша еще раз поглядел в иллюминатор. Луна так и не показалась. К лучшему это или к худшему?.. Орлов вспомнил, как старлей из их группы, чемпион СССР по парашютному спорту, рассчитывал время, за которое парашютист должен долететь до земли, которую не видно в полной темноте.

— Так, — считал вслух тот, — выброска с высоты две тысячи метров, первые три секунды — свободное падение на стабилизирующем куполе со скоростью тридцать пять метров в секунду. Остается тысяча девятьсот метров после раскрытия купола. Обычно парашютист летит со скоростью около семи метров в секунду. Но горный воздух разрежен, значит, будем снижаться со скоростью где-то около десяти метров в секунду. Получается, что лететь до земли где-то 190 секунд, или три минуты. Плюс-минус по высоте немного собьется штурман. Значит, чтобы наверняка приготовиться к приземлению, засекай время после раскрытия основного купола и через три минуты готовься к встрече с землей. Хуже всего даже не ночь, а то, что там не ровное поле стадиона или советского колхоза, а горы. Это чревато неожиданностями, кстати неприятными. Но ничего, мужики, делай, как учили: коснулся земли — падай набок…