Десант в прошлое

— Сущую малость, товарищ полковник. Ни грамма света на это темное дело, — быстро заговорил инспектор, искоса поглядывая на Леденева и явно принимая его за «деятеля» из Центра. — Если позволите, я разложу вам все, что имею, по своим полкам... Из Дресвы доставили протокол обнаружения трупа, акт судебно-медицинской экспертизы и больше ничего. Есть, правда, и бумажка с их версией, но что они пишут? «Считаем, что сбросили с поезда № 14». Ха! У него же посадочный талон в кармане на этот поезд был... Не надо долго думать! Судмедэксперт пишет, что накануне погибший выпил много пива, а смерть наступила от удара о придорожный столб. Это все. Конечно, я поеду сегодня в Дресву и буду искать, но...

— Не надеешься на успех? — спросил Нефедов.

— А на что надеяться? Ведь не стянули же его арканом с поезда дресвинские мужички? Если его кидали, то преступники остались на поезде, на нем и следы какие-то должны быть.

— А тот парень, что ехал с Мироновым в купе? Бывший заключенный, Федор Курнаков, — вступил в разговор Юрий Алексеевич.

— Ха! — воскликнул Китченко. — Теперь он герой, этот Федор Курнаков. Прямо статью в газету с него пиши...

Нефедов и Леденев переглянулись.

— Ну, что ты узнал? — сказал полковник. — Выкладывай...

— У него железное алиби, у Курнакова. Пока Миронов ходил в ресторан, Курнаков принимал роды в соседнем вагоне! Во как!

Китченко торжествующе оглядел собеседников, будто бы он сам отличился.

— Этот Федор, оказывается, фельдшер. Работал в Бакшеевке, в совхозе на медпункте. Сидел по двести шестой, части первой. Подрался, кажется, с кем-то. Он вышел из купе покурить, а мимо девчонки-проводницы бегут и охают: женщина рожает. Он за ними. Все и сделал как положено. Благодарные пассажиры прислали кучу писем в «Понтийское знамя», просят разыскать героя. Ведь он никому не назвался, и если б его не сняли по дороге, никто бы и не узнал...

— Я видел, как его снимали. Он ни словом не возразил. Молчал все время, — вступил Леденев в беседу.

— Этот человек, Аркадий Маркович, ехал с Мироновым в одном купе, — сказал Нефедов. — Знакомьтесь. Юрий Алексеевич Леденев — мой старый сослуживец, можешь поспрашивать его. Но учти: он отдыхающий, так сказать, не у дел, не мучай его...

— Как можно, товарищ полковник, мы тут только и занимаемся тем, чтоб отдыхающим легко отдыхалось. Да и говорить особо не о чем. Если б товарищ Леденев знал что-либо конкретно, то и я бы это знал, а так... Вот допросил я десятка полтора людей из поездной бригады. А толку? Никакого. Не видели, не знаем...

— И все-таки: что вы думаете об этом деле, капитан? — спросил Леденев.

— Тут может быть три варианта. Первый: его сбросили с поезда. Судя по данным судебно-медицинской экспертизы, сбросили живым. Мотив? Грабеж или хулиганские побуждения. Второй вариант: самоубийство. Мотив? Тут надо поломать голову, изучить личность Миронова, его окружение, частную жизнь, положение на службе и прочее, словом, разработать его досконально. И третий вариант: нечто такое, о чем мы еще и не подозреваем, что находится за пределами нашего воображения. Надо искать любые следы. Поездную бригаду я опросил, работников ресторана тоже. В ресторане Миронов не появлялся, буфетчик говорит, что такой человек ничего не покупал. Значит, все произошло на пути между вагоном номер семь и рестораном. Мне переслали ваше свидетельство по поводу открытой двери, товарищ Леденев. Я его приобщил. Вот, пожалуй, все, чем я располагаю. Может быть, в Дресве нападу на что-нибудь. Кроме того, я поручил стажеру Воловику проверить пассажиров из седьмого, шестого и пятого вагонов. По приезде пройдемся широким бреднем, глядишь, чего и заловим...

— А что ты скажешь, Юрий Алексеевич?

— Что ж, капитан Китченко хорошо изложил суть дела, да и версии, предложенные им, любопытны. И с третьим вариантом неплохо придумано. Это значит, что он всегда готов допустить, что выбранная им версия несостоятельна. Только к первому варианту я добавил бы еще один мотив.

— Какой? — спросили одновременно Нефедов и Китченко.

— Месть.

— Но кто может так мстить Миронову? — сказал инспектор.

— Послушай, Иван Сергеевич, — решительно вмешался в разговор Леденев, — а что, если этим делом займусь и я? Не возражаешь?

Нефедов внимательно посмотрел на Леденева.

— Ты? — спросил он после некоторой паузы. — А на кой тебе это нужно?

— Я бы взял на себя отработку версии о самоубийстве или мести. Хочется мне разузнать, каким он был человеком. Сам понимаешь, какой мне теперь отдых...

— Понимаю, — сказал Нефедов. — Так тебя, что ж, в оперативную группу включить?

— Нет, не надо. Я схожу к Миронову домой, на службу, к соседям. Словом, разберусь в его жизни и поищу там зацепку. Конечно, буду держать вас в курсе. Годится?

— Что ж, давай попробуй. Правда, непосредственно дело на нашей шее не висит, но все равно окажешь по старой памяти помощь милиции. Как думаешь, Аркадий Маркович?

— Как можно сомневаться, товарищ полковник, это ж такие кадры, что нам и не снилось. Премного вам благодарны, товарищ майор.