Десант в настоящее

— А что это за станция?

Но Отто молчал. Вот так его и выследили. По вот этой второй марке, которая точно указывает, где сейчас лежат рюкзаки, плащ и алмазы. Открытие было оглушающим. Наверное, он изменился в лице, потому что Василий слегка отодвинулся.

— Километров тридцать отсюда, — неуверенно заметил он.

— Двадцать пять, — уточнил Отто.

У него перехватило дыхание. Всё напряжение последних суток будто пробило крохотную брешь в сознании и хлынуло через эту брешь расширяющимся потоком наружу.

Ненависть, кровь, гной, яд…

Он застонал. Виски сдавило, кровь хлестнула по глазам. Камень, опять этот проклятый камень! И разбитый джип со сломанным командиром. Забыв о боли в искалеченных ступнях, Отто покатился по ненавистной траве.

Рвать, бить, крушить, жечь…

"Стенку, стенку мне! К стенке. С огнемёта. Размажу…" Кто-то навалился сверху, кто-то большой, тяжёлый.

Что-то кричит…

"Тяжело мне, Господи. Смерти я хочу. Темно. Почему так темно? Пусть будет огонь. Я буду гореть. Уже горю. Мне больно. Дайте только дотянуться до шеи. Они все будут гореть вместе со мной. Мы все будем гореть во славу Твою. Это будет праздник…"

И вдруг он почувствовал себя на пути к вершине. Только не снаружи, на склонах или на кромке ледника. Нет. Он шёл внутри горы, поднимаясь по узкому винтовому серпантину, проложенному неизвестно кем и когда в толще породы. Отто шёл в самом сердце гранита и тьмы. Шёл по спиралью закрученной тропинке внутри глубокого колодца. Свет здесь тоже был: слабенькой дрожащей звёздочкой над головой, далёким обманчивым маяком указывающим путь на небо. За всю историю людей лишь единицы осилили эту дорогу. Тяжесть камня давила и плющила волю.

"Ты не готов", — шепнул камень.

И Отто с облегчением покатился по серпантину вниз, к привычному миру, к боли и сожалению…

Y

Сознание возвращалось рывками, ступеньками. Сперва боль. Что-то болит. Ах да, ноги. Потом холод. Он открыл глаза. Темно. Ночь, что ли? Ни звёзд, ни луны. Чёрное небо. Чужое. Он очень далеко от дома. Здесь всё чужое. И давно. А он никак не привыкнет. Наверное, у него бред. Какой дом? Дом, это когда тепло, и женщина, и детский смех, и топот маленьких ножек… нет у него никакого дома. И не было. Никогда. Но дом мог быть. Совсем недавно. А теперь опять нет, и уже никогда не будет.

Незнакомый терпкий запах смешивается с дымом костра.

Слабое потрескивание сучьев в огне…

— Иван?

— Всё в порядке, Фриц, я здесь.

— Почему "Фриц"? Я — Отто.

— А почему "Иван"?

"В самом деле, — подумал Отто. — Чего это я"?

— Извини, я не имел в виду ничего обидного, — сказал он.

— Я тоже.

"Пора менять тему", — понял Отто.

Он приподнялся на локте и прислушался к своему состоянию. Чувствовал себя порядком изжёванным, но с ясной головой и бойцовским настроением.

Сел.

Это было то же место, что и прошлой ночью. Те же валуны, те же заросли в свете костра, да и костёр горел там же, где и вчера. Рядом с костром хлопотал Василий, непрерывно двигая и переворачивая палочки с нанизанными кусочками мяса. От них и шёл этот тёрпкий незнакомый аромат, который привёл в чувство Отто.

— Это ты меня сюда донёс?

— Нет, позвонил в "девять-один-один", шустрые ребята.

— Оборудование?

— И оборудование. Говорю же, всё в порядке.

Отто пододвинулся ближе к валуну и привалился к его круглому боку.

— Что это ты жаришь?

— А ты попробуй, — ответил Василий и подал ему две палочки.

Отто недоверчиво понюхал, потом откусил. Напоминало копчёное мясо змеи, только обильно сдобренное незнакомыми специями.

— Похоже на змею.

— Вот это да! — Василий был озадачен. — Правильно. И как часто тебе приходится питаться змеями?

— Примерно раз в восемь лет.

— Тебе не кажется, что эта история слишком давно закончилась, чтобы её так часто вспоминать?

Отто закашлялся.

— Что тебе об этом известно?

— Ничего. Просто я думаю, что воспоминания о тех событиях не приносят тебе радости. Они не нужны тебе.

— И что?

— Забудь о них.

"Как просто: забудь и всё… а как быть, если они обо мне не забывают"?

— А где змею взял? Я, пока, ни одной не видел.

— Из воды выскочила, когда мы с тобой в траве кувыркались. У тебя часто такие припадки?

— Какие припадки?

— Понятно…

— Ещё можно?

— Можно, только смотри, чтоб плохо не стало.

Василий передал ещё четыре палочки-шампура. Отто пальцами снял с веточки кусок мяса и осторожно, чтобы не обжечься, откусил половину. Вкусно. Но необычно.

— Что за трава?

— Сухач, остяки рекомендуют. Витамины, микроэлементы и всё такое.

— Это приятели твои, "остяки"?

— Они сюда не заходят. Гиблые места, говорят. Весьма неглупый народ.

— Знаешь, сколько ни носило по свету, не встречал "глупого" народа.

Отто дожевал последний кусок мяса и с сожалением покосился на костёр, где в дыму сухача коптились ещё две веточки, но решил не рисковать.

— Отлично, — одобрил он. — Сейчас бы ещё твои лимоны!

— Что за лимоны? — не понял Василий.

— С косточками. Твой отец заказал, в консервных банках, я тебе их нёс.

— Что за ерунда, консервированных лимонов не бывает!

— Килограмм тридцать, может чуть больше.

Василий даже присвистнул.

— Бред! Кому могло понадобиться столько лимонов?

— Тебе!

— Мне?! Не может быть!