Десант в настоящее

Я не воспринял это открытие, как нечто оглушающее и ужасное. Набухшие лимфоузлы, повышенная температура, озноб и зуд по всему телу. Теперь, спустя четверо суток, сильная ломота в суставах и головная боль. Что-то среднее между гриппом, малярией и гепатитом. Только это не свинка. И не грипп. И жить мне осталось ровно до открытых дверей в монастыре Кселины. Это я сам так решил. Своего "истинного лица" боюсь больше, чем суда Божьего.

Когда я пытаюсь завести с ним разговор о своём будущем или о судьбе Калимы, он глубокомысленно усмехается, и изрекает что-то очень ёмкое, вроде: "решать задачи будем в порядке их поступления".

На самом деле я хитрю.

Теперь я знаю, кто он на самом деле. Думаю, что ему об этом известно. И он тоже хитрит. Но он хитрее.

В конце концов, его контакт с мортанами произошёл на сто лет раньше моего. У него было время "переварить" миллиарды миллиардов гигабайт информации, которую эти твари за ничтожную долю секунды впрыскивают в мозг жертвы. Сохранить рассудок и выжить после такой информационной инъекции практически невозможно. Но мы с ним выжили. Выходит, что найти достойного партнёра по контакту у них получается не чаще одного раза в сто лет…

— Куда дальше, Отто? — спрашивает Василий, не оборачиваясь и не замедляя шага.

— К дому Калима, — отвечаю я.

Он не уточняет, где это или как туда пройти. Просто из темноты выныривает перекрёсток, он поворачивает на нужную аллею, и дальше мы движемся в правильном направлении…

Едва они с Калимой привели меня в чувство, как я пополз к воде, залез в самое глубокое место, умылся, почистился и долго с наслаждением пил. Вода была невкусной, холодной, от неё ломило зубы и сжималось горло.

Может, всё-таки ангина?

Когда водные процедуры надоели, я самостоятельно подошёл к костру. В казане что-то булькало, Калима осторожно снимала накипь с варева; Василий в раздумьях знакомо щурился на огонь.

— Что ты о них думаешь? — неожиданно спросил он.

Я на мгновение замер, потом присел напротив него.

Между нами горел костёр. С меня текло, изо рта рвался пар, хорошо заметный в свете неяркого пламени. Но холода я не чувствовал.

— Добрые самаряне, — я усмехнулся. — Носятся среди звёзд, пытаясь совершить что-нибудь достойное. Совсем как люди…

— Я что-то пропустила? — спросила Калима.

— Да, — ответил Василий. — Твой муж беседовал с пришельцами со звёзд.

— Вот как? — она отвлеклась от котелка и заинтересовано повернулась ко мне. — И что они тебе сказали?

— Пожаловались на тупость партнёра по контакту, которому не удалось спасти свою цивилизацию от ледникового периода.

— Тогда почему они беседовали только с одним?

— Отчего же с одним, — я, наконец, почувствовал холод. — "Много званных, мало избранных". Попыток было минимум четырнадцать. Тринадцать умерли… верно, Василий?

— Слишком большая мощность информационного потока, — снизошёл до пояснений Василий. — Человек не выдерживает…

— Но вы же выдержали! — удивилась Калима.

— Потому что были голодны…

— Голодны?

— Именно, — подтвердил он. — Биохимия мозга. Снижение концентрации в крови питательных веществ делает нейронные связи клеток мозга более пластичными. При неограниченном росте информационного давления синапсы образуют новые схемы соединений, успевают среагировать, спасают себя и свою оболочку от разрушения и смерти.

— И только? — я был разочарован.

— Да, если не считать того, что новые соединения задействуют сто процентов серого вещества головного мозга и эти изменения необратимы.

Повисло молчание.

Я искал в себе проявление каких-то новых свойств и не находил их. Не было ничего такого, что заставило бы меня усомниться в том, что я — Отто Пельтц, доводивший своим разгильдяйством учителей и наставников до белого каления.

— А это важно? — робко подала голос Калима.

— Не настолько, чтобы кушать подгоревший ужин.

Калима тут же повернулась к захлёбывающемуся паром котелку.

— Важно, — вместо Василия ответил я. — Это многое объясняет. Мне даже кажется, что теперь все события начинают цепляться друг за друга, образуют единую цепь.

— Каша готова, — объявила Калима. — Только котелок сами снимайте, хоть что-то полезное за день сделаете.

Василий поднялся, чтобы помочь.