Десант стоит насмерть. Операция «Багратион»

— Feige Duldung Schwein. Verbrannte Briefe und Dokumente… Pflicht vor Reich…[105]

В ельнике выругались в несколько голосов.

Видимо, начинало светать — Женька увидел, как манит растворившийся в соседнем кусте Нерода. Осторожно отползли…

* * *

…Когда совсем рядом бахнул выстрел, Михась невольно вздрогнул и почувствовал, как вздрогнул Лебедев. Дупа жирная, ишь, напугался. Нарвались, значит, наши. Эх…

Гавкали, переговаривались фрицы. Но выстрелов больше не было. Может, случайно? Михась, схвативший было карабин, опомнился. С карабином не развернешься, а тут того и гляди, лейтенант, тухлятина такая, встрепенется.

— Замри, — приказал Михась, на всякий случай нашаривая деревянную рукоять испытанного сапожного ножа.

Лебедев не ответил. То ли над положением своим размышлял, то ли вправду в земле призадохся. Тесновато в глубине могилки. И как он, кабаняра, вообще туда втиснулся?

* * *

Нерода нырнул в щель, полузакрытую нависшими слоями старой хвои и веток, и уперся лбом в ствол нацеленного карабина.

— Ну, ты это…

— Чаго?

— Глаз выбьешь. Собирай лишнее, выкинем, пока не рассвело. Нам здесь долго сидеть, дожидаться. Попросторней будет.

— А маладший лейтэнант?

— Всё. Шальная пуля.

— Ну, — угрюмо сказал Поборец.

— Наповал. Не мучился. — Нерода на всякий случай еще раз подмигнул. — Собирай лишнее да в ручей брось.

Второпях сгребли нужное, и, волоча за собой винтовку и вещмешки, Михась выбрался на воздух. Обернулся:

— Прыглядавай.

— Да уж присмотрю, — заверил старший лейтенант, протискиваясь в щель.

Еще было темно, но рассвет уже подкрадывался. Лейтенант-переводчик лежал за кустами.

— Тябе? — тряхнул вещмешками Михась.

— А кому еще? — Лейтенант, озираясь, принялся стягивать пятнистый комбинезон.

— Не спящай, — прошептал Михась, поглядывая в сторону зашебуршавшихся немцев и возясь с горловиной вещмешка. — Я уж падумал, вдруг и правда тябя стрэльнули.

— Не, нельзя меня сейчас стрелять. Мне дело делать нужно, да и девушка меня ждет, — объяснил младший лейтенант Женька с чудным прозвищем Огр, скидывая гимнастерку.

— Тады канечна, — согласился Михась, подавая немецкую, зверски измявшуюся в вещмешке форму. — Жаль, сапоги у тябя, таго, шибка нашы.

— Тут уж… Прикроются, — лейтенант спешно натянул мешковатые немецкие портки на густо испятнанные синяками ноги. — Толковый ты пацан, Михась. Вот что я тебе сказать хотел… — Женька-Огр торопливо обулся. — Война лесная заканчивается, немца мы определенно добьем. А тебе дурить нельзя.

— Чаго дурыть? — угрюмо пробурчал Михась.

— Того самого. Уж не знаю, в космос ты взлетишь или деревню будешь возрождать, бульбу сеять, как ваш Авдей Леонидович. Достойный ведь человек, а?

— Ну, — не стал возражать и уточнять Михась, хотя под началом коменданта и побыл-то всего два месяца и до конца въедливого деда испытать не успел.

— Вот и давай, — Женька застегивал ремни. — После войны работы будет невпроворот. Учись, трудись. И за себя, и за того погибшего парня…

— Сгибшим бульба без надобности, — напомнил Михась.

— А их детям, вдовам? Страна обо всем подумать должна: и о сиротах, и о провианте, и о Луне.

— Поумней мяне люди есць, — пробормотал Михась, снимая с собственного ремня подсумки. — Хай думают.

— Вот дурак. Ты молодой, но войной крепко проверенный. На кого ж еще стране полагаться? Вот вернется твой отец…

— Вернецца… Тры года…

— Живы твои, — сказал переводчик, закидывая за спину дурацкий цилиндр противогаза. — Не, я, конечно, нарушаю. Но ты все равно хрен кому скажешь. Я попросил, и ТАМ успели проверить. Живы твои.

— Врешь, — прошептал Михась.

— Да на хрена мне врать. Хотел раньше сказать, да времени не было, потом при этом чмо говорить не хотелось. — Лейтенант присел, взял кобуру с хитрым пистолетом и винтовку. — Подробности про твоих не скажу — сам понимаешь, времени на запрос имелось в обрез. Но живы. Сам увидишь. Ну, давай, может, больше и не увидимся. Бывай здоров, Мишка…

Михась машинально пожал руку. Переводчик нацепил немецкую каску и шагнул за кусты — довольно тихо для городского сугубо интеллигентного человека.

— Мишки тока в цирку, — с опозданием прошептал Михась. Потрогал брошенную гимнастерку — вовсе ветхая, смысла брать нету Сунул ком одежды под куст, прихватил вещмешки и пополз к убежищу.

Светало, сумрак вроде рассеивался, а в глазах туманилось. Совсем как у дитя малого, тьфу, хоть ставь ту кобылу через…

* * *

Тяжелая каска давила на голову — забыл тов. Земляков, как оно бывает. Эта еще и фасона непривычного. Женька подкинул винтовку на плече — нормально, разве что любое движение опять в тыльную часть организма отдавало. Ранимые эти тыловые части. Помнится, в Крыму…

Лишние мысли улетучились, поскольку навстречу шли немцы. Четверо… Женька подавил инстинктивное желание рухнуть за ствол ближайшего дерева. Нет, переключаемся, товарищ толмач.

— Soldat, wo Sie zu finden Hauptmann Klein?[106]

— Ich sah es nicht, dort Fragen.[107] — Женька указал на поляну, где наверняка имелся кто-то ответственный, принимающий решения. Не зря же там над картами фонариками мигали, батарейки сажали.