Дерзость

"Тайфуну" не бывать!

К середине ноября немецко-фашистские войска подготовились к решающему удару, планируя завершить операцию "Тайфун" захватом Москвы 15 ноября, наступление началось четырнадцатого, за день до начала этого наступления, мы отправились в очередной рейд по немецким тылам. Лаврова с нами уже не было. Его назначили командиром вновь сформированной группы из комсомольцев-москвичей октябрьского набора. В течение ноября и декабря 1941 года во главе этой группы он дважды выполнял важные задания командования в немецком тылу. Затем был отозван в распоряжение НКВД.

Командиром группы теперь стал я, а заместителем - Геннадий Кротков. С нами идут Саша Стенин, Саша Чеклуев, Сережа Гусаров, Володя Шатров. В группу включили также несколько девушек. Среди них были Лина Самохина, Шура Соловьева, Надя Бочарова и Тося. Фамилию Тоси я не запомнил, не удалось узнать ее и позже. Для девушек это первое задание.

Прощаемся с товарищами и на машине выезжаем под Звенигород. В тот же вечер в штабе полка уточняем обстановку на этом участке и намечаем место для прохода в тыл.

Пошли оврагом. Справа и слева от нас деревни. Там постреливают, то и дело вспыхивают ракеты. Ясно, что в этих деревнях немцы, а мы в нейтральной полосе. Через некоторое время сопровождающий нас лейтенант из части и полковые разведчики прощаются с нами. Мы углубляемся в лес. Снега здесь поменьше, чем в овраге, идти стало значительно легче. Остановились, прислушались - ничего подозрительного, можно следовать дальше. Впереди с компасом шагают Гусаров и Чеклуев, за ними, метрах в двадцати, растянувшись цепочкой, идут все остальные. Геннадий Кротков замыкает колонну, потом на его место встаю я. Идти последним гораздо труднее - то и дело приходится нагонять идущих впереди. Идем настолько быстро, насколько позволяет груз. Торопимся - ведь до Осташева путь немалый. Все идут ровно, никто не жалуется на усталость; хорошо, что догадались распределить груз соответственно физическим возможностям каждого. Время от времени делаем короткие, на 5-10 минут, остановки. Бывалый пехотинец Саша Стенин на привалах ложится на землю, кладет голову на вещмешок, а ноги задирает кверху, опираясь на ствол дерева. Девчат это смешит, но Саша им объясняет, что такая поза снимает усталость.

Под утро вышли на укатанную машинами дорогу. Щедро нашпиговали ее колючками из четырех сваренных между собой заостренных проволочных штырей, один из которых всегда торчал кверху. Припорошенные снегом, колючки незаметны, а машины с проколотыми шинами выходят из строя. Нам это "устройство" очень нравилось. Колючки занимали немного места, мало весили, а действовали почти так же эффективно, как небольшие мины. Поставили, конечно, и мины. Примерно через километр снова заминировали дорогу, разбросали колючки...

Шли лесами и днем и ночью. Когда устраивали привал, ломали еловый лапник, стелили под себя, ложились вплотную друг к другу и засыпали. Но что это был за сон - в холодную погоду под открытым небом? Продрогшие, вскакивали на ноги - и снова в путь; согревшись, частенько засыпали на ходу.

Мы не искали встречи с противником, нам это запрещалось. Несколько убитых немцев в открытом бою не могли оправдать наши, даже самые малые, потери. Но мы всегда были готовы к неожиданной встрече с врагом. На этот случай гранаты никогда не хранили в подсумках, они лежали в карманах шинелей с установленными запалами, и это нас часто выручало.

Как-то мы заминировали наезженную проселочную дорогу и стали углубляться в густой ельник. Вдруг, сзади, справа, раздались выстрелы. Тося упала. К нам, стреляя на ходу, приближались немцы. Мы бросили несколько гранат. Гитлеровцы залегли. Пользуясь этим, Сережа подполз к Тосе, но помочь той уже было ничем нельзя - пуля пробила девушке голову. Как ни жаль было оставлять ее даже мертвую, однако силы были слишком неравны, нам пришлось отойти.

Оторвавшись от немцев, спустились в овраг и по его противоположному склону поднялись наверх. Еще не успели отдышаться, как на проселке показался немецкий конный обоз. Девушки - а они были вооружены только наганами - отошли в безопасное место. Остальные залегли. Когда обоз поравнялся с нами, Сережа выстрелил из винтовки по передней лошади. Она упала. Немцы-обозники соскочили с подвод и сгрудились возле убитой лошади, и тогда мы ударили по ним из винтовок и автоматов.

- Это вам за Тосю, гады, - приговаривал Сережа после каждого выстрела.

Оставив убитых и раненых, гитлеровцы разбежались. Но с противоположной стороны оврага ударил вражеский крупнокалиберный пулемет. Пули стали ложиться слишком близко, пришлось уходить. Немцы преследовать не стали.

Километров через восемь остановились Люди выбились из сил. Шура Соловьева откровенно и просто заявила: "Больше не могу, дайте отдохнуть".

- Эх, хорошо бы сейчас чего-нибудь горяченького, - сказал Саша Чеклуев.

- А не сварить ли нам рисовой каши, ребята, - предложила Шура.

- Ну что ж, кашу так кашу, - согласился я.