Дерзкий рейд

Павел закончил писать, он вложил в бумагу те мысли и слова, которые хотел лично высказать самим рабочим Мерва и Ашхабада. Луна поднялась выше, и продолговатое светлое пятно пододвинулось почти к середине комнаты. За дверью так же мерно топает часовой.

Павел погладил написанный лист ладонью. Последнее письмо. Потом взял в пальцы карандашный огрызок и на свободном месте вывел:

«Ну, товарищи, кажется, все, что нужно сказать, сказал вам. Надеюсь на вас.

Я спокойно и навсегда ухожу от вас, да не сам, а меня уводят.

Приговоренный к расстрелу  П.  П о л т о р а ц к и й.

21 июля 1918 г. в 12 часов НОЧИ».

Последнее слово «ночи» Павел написал большими печатными буквами.

Едва он успел передать часовому записку, как в коридоре послышался топот и пьяный говор.

— Выходи!

Павла вывели во двор и поставили к дувалу. Он не испытывал страха перед нестройным, колеблющимся рядом винтовочных дул. Ему было только до боли досадно, что погибать приходится не в бою.

До самого последнего момента взор его был устремлен вверх на переливающиеся звезды, которые нельзя расстрелять, как и само дело, ради которого он жил.

Те же звезды светились над отрядом Джангильдинова, который уже шестые сутки находился в пути…

Глава девятая

1

Эссертон налил в бокал виски, взялся за сифон, потом передумал и поднес бокал ко рту. Выпил, подцепил ложечкой кусочек льда. Виски приятно обожгло, а лед внес освежающую прохладу.

«Надо собираться, — решил полковник и, словно абрикосовую косточку, выплюнул в раскрытое окно кусочек льда. — Завтра в дорогу. Выезжаем в Ашхабад».

Дела у него, да и у всей «миссии по делам Русского Туркестана» шли хорошо. Из Ашхабада ежедневно поступали радостные вести. Караван с оружием, о котором просил граф Доррер, прибыл благополучно. Капитан Нольдинг находится в самом Ашхабаде и лично возглавил вооруженное выступление против большевиков. Особый отряд, прибывший из Ташкента, уничтожен, и сам чрезвычайный комиссар по делам Закаспийской области погиб в Кизыл-Арвате. Его труп опознали в сгоревшем здании Совета. Захватив бронепоезд, эсеровская дружина отправилась дальше по железной дороге, ликвидируя советских работников и коммунистов на всех станциях от Кизыл-Арвата до самого Красноводска. Власть Советов в Закаспии пала…

Эссертон досконально знал о положении в Русском Туркестане. Дела большевиков, козыри Ленина на этом участке обширного края Средней Азии биты! Биты!.. Советский Туркестан окружен кольцом фронтов. В Приуралье действуют отряды атамана Дутова и генерала Толстова, на севере, по бескрайним степям — в Жамбейты, Тургае и Семипалатинске — ширилось националистическое движение казахов, на северо-востоке выступили семиреченские казаки и подходят из Сибири войска адмирала Колчака, на востоке начали активную борьбу ферганские басмачи.

Кольцо фронтов медленно и верно сжимается. У большевиков не хватает продовольствия. Нет денег, чтобы расплатиться с рабочими фабрик и заводов. Недостает оружия и кончаются боеприпасы. В Ташкенте начали вручную делать патроны, отливать самодельные пули… Смешно и нелепо в наш технический век! Красный Туркестан в предсмертной агонии. Петля ловко накинута на шею Советов, и конец веревки в руках генерала Маллесона.

«Несомненно, это будет самая выдающаяся победа английской разведки в новом, двадцатом столетии! — не без гордости размышлял полковник. — Такое колоссальное приобретение! Весь центр Средней Азии в наших руках!»

Эссертон подошел к столу, на котором была разостлана карта Русского Туркестана, и, заложив руки за спину, стал не спеша, хозяйским взглядом рассматривать, оценивать горы, равнины, города, степи… Важно не прогадать! Русский Туркестан, неровно круглый, окрашенный в основном в желто-оранжевый цвет пустыни и окаймленный золотисто-коричневой полосой горных массивов, внешне чем-то напоминает огромную свежеиспеченную, слегка поджаристую туркменскую праздничную лепешку из добротной муки, на бараньем сале, с пряностями и изюмом. У полковника разгорелся аппетит. Надо спешить!

Завтра с экспертами, специалистами по Востоку, и частью штаба полковник выезжает в Ашхабад. Генерал Маллесон пока остается здесь, в Мешхеде, хотя он уже назначен Лондоном «командующим оккупационными войсками в Закаспии». Но генерал, эта старая лиса, не торопится, выжидает, чтобы взять добычу наверняка. Он, не скрывая самодовольства, сказал вчера на утреннем ленче: «Азиатская дыня хороша, когда окончательно созреет».

Эссертон постучал ногтем по карте. Она теперь в его глазах стала похожей на скороспелую круглую азиатскую дыньку, желто-оранжевую с зелеными пятнышками. Он знал, что такие дыньки созревают в начале июля. Полковник снова постучал по карте, словно по дыне. Сейчас середина июля. Ну как, созрела?

После утреннего ленча генерал пригласил к себе в кабинет Эссертона и вручил ему секретный документ: