Дерзкий босс

– Нет-нет, – перебиваю его, – никаких расследований. Пока что. Я сам попробую выяснить, что произошло. Знаешь, я, наверное, поеду домой. Надо вызвать «трезвого водителя», потому что я приехал на тачке.

– Я не отпущу тебя в таком состоянии домой, друг. Нужно сделать все по-человечески, помянуть Федора Александровича, вспомнить былые времена, когда мы были детьми и ездили с ним на рыбалку. Давай, идем, я все организую. Тебе полегчает.

И мне действительно полегчало. Так полегчало, что я даже не помнил, как добрался домой. Упал на кровать и только уснул, как под ухом, словно назойливая муха, начал жужжать телефон.

Я стону оттого, что голова раскалывается, пытаюсь нащупать мобильник, кривлюсь, потому что каждое движение отдается адской болью в висках, и наконец-то нахожу его.

– Да? – хриплю в телефон, не понимая, кто может звонить в такую рань.

– Царёв, тебя ни на минуту нельзя оставить без присмотра! – Левандовская орет так, что от неожиданности я подпрыгиваю на кровати и отодвигаю телефон подальше от уха.

– Люба? Ты на время, вообще, смотрела? Сколько там? – Пытаюсь сфокусировать взгляд на экране телефона и радуюсь, что Левандовская сейчас далеко от меня. Шесть утра! ШЕСТЬ! – Чего тебе, демон? – стону, закрывая глаза и чувствуя, как медленно проваливаюсь в сон.

– Да, Царев, я в курсе, который час. А знаешь, кто мне позвонил в шесть утра? Нет? Так вот, сейчас я тебя просвещу на этот счет! Мамаев!

– Мамаев? – Мой сонный, задурманенный мозг не в состоянии воспринимать информацию, но даже в трезвом уме я бы не смог ответить на вопрос, кто такой Мамаев.

– Наш главный конкурент. Человек, который уже несколько раз пытался выкупить акции «СтальПрома» и который всеми возможными способами пытается нас подставить, – Люба бьется в истерике, уничтожая мои ушные перепонки.

– Я не понимаю, почему ты решила сообщить мне об этом именно сейчас, – хриплю, потому что горло пересохло, а во рту настоящая пустыня.

– Наверное, потому, что он решил у меня спросить, как здоровье Островского, как его сердце и не собрался ли он случайно уйти в отставку. Навсегда. Сечешь?

– Нет.

– Ты кому-то говорил о смерти Фёдора Александровича?

– Нет! – безбожно вру. Хотя нет, не вру – Андрюха не считается.

– Уверен? Никому-никому? Даже своим многочисленным девкам?

– У нас с ними есть вещи гораздо интересней, чем разговоры о моих родственниках.

– Тогда какого черта в твиттере появилась статья «Куда делся Островский? Ходят слухи, что он скончался, но, чтобы удержать компанию на плаву, внук Царёв скрывает этот факт ото всех»? Ох, а вот еще одна: «Кто на самом деле управляет „СтальПромом“? Островский, его внук или молодая любовница?»! – разьяренно орет Люба.

– Эм-м… – Андрюха не мог разболтать об этом, я уверен, а больше никому я не говорил. Или говорил? Черт, ничего не помню. А может, в туалете был еще кто-то кроме нас? Я ведь не проверял кабинки.

– Эм-м? Это все, что ты можешь мне сказать?

Боже, какая же она истеричка! И как ее только парень терпит?

– С чего ты вообще взяла, что это я кому-то разболтал?

– Потому что об этом знают четыре человека: ты, я, юрист и управляющий дома.

– А еще доктора, полиция и… кто там выдает свидетельство о смерти?

– Короче, Царёв, я сбрасываю адрес, заберешь меня, едем в офис. Нужно решить эту проблему, пока мы не улетели в трубу.

– Я не нанимался твоим водителем! – ору в трубку, но на том конце провода тишина. Чертова стерва отключилась. Фиг ей, я таксистом подрабатывать не собираюсь. Я, вообще-то, новый директор и собственник компании!

Но ровно в семь-тридцать, как по расписанию, несмотря на свою злость, ненависть и желание послать Левандовскую выпалывать грядки в той глуши, откуда она вылезла, я паркуюсь во дворе многоэтажки и через сообщение отчитываюсь, что на месте.

Она выпархивает из подъезда легкой походкой. Неприлично короткое платье, неприлично высокие каблуки, неприлично глубокое декольте и неприлично довольный взгляд. Я даже теряюсь, наблюдая за тем, как уверенной походкой она делает несколько шагов в направлении моей машины.

Неужели вырядилась так, чтобы поразить меня? Или соблазнить? Потому что в таком виде в тачку к мужчине забираются только для одного, и это точно не решение финансовых вопросов компании.

А потом появляется ОН.

Холеный, лощеный, идеально выбритый, необычно бодрый для такого раннего часа и недурно выглядящий мужик. Определенно старше меня лет на десять, если не больше. Одной рукой он обвивает Любу за талию, второй заправляет ей за ухо прядь волос, а она преданным взглядом, словно собачка, заглядывает ему в глаза и ловит каждое слово. Неужели и в самом деле ее парень? Или просто сосед?

Они о чем-то мило воркуют, а потом и вовсе впиваются друг в друга своими губищами.

Захотелось проблеваться. Боже, мужик, беги от неё, пока не поздно! Она ведь самый настоящий домашний тиран!