Держи меня

Что я к ней чувствовал? Она была веселой, заводной, раскованной в постели, красивой. Натуральной, что резко контрастировало с Вероникой — никаких тебе надувных губ и силиконовых задниц! Умной могла бы быть и поменьше. Но, блин, все это вместе поднимало мою самооценку в разы! Она говорила, что хочет познакомиться с моим сыном, я думал, что это — хорошая возможность для меня провести с ним побольше времени. Опять же, показать ребенку другую страну, развлечь его. Почему бы не взять Вадима с собой?

Тогда, до аварии я думал, что она — лучший вариант для меня. Какой же был дурак! Думал, что смогу бросить здесь все — мать, брата, страну эту дебильную! Дебильную, но свою!

Когда Влада узнала, что со мной произошло, сразу же прилетела. Но я не хотел ее видеть. Не хотел видеть никого. Она предлагала забрать меня с собой в Германию. Обещала, что меня там мгновенно поднимут на ноги. Но я не хотел подниматься. Я не хотел жить… Помню, как швырял в нее все, что было под рукой и орал, чтобы больше никогда не появлялась здесь. Не помню только, зачем это делал.

Она потом позвонила через неделю, уже из Германии. Трубку не взял. Знаю, что Матвей с ней общался, и мама тоже. Не теряли надежду все-таки меня отправить туда на лечение…

Размышления прервал звонок. Влада. Сказала, что не нужно откладывать в долгий ящик. Ее знакомый готов меня принять прямо сейчас. Что через три дня она уезжает и может прямо сегодня заказать мне билет. Озвучила сумму, в которую примерно выльется операция и курс реабилитации после нее. Я мысленно прикинул количество денег на счету и решил, что вполне хватит. В принципе, Матвей может одолжить.

Потом позвонил Сереге. Поинтересовался, как идут дела у Алиных родственников. Он сказал, что за квартирой и живущими в ней присматривают, со дня на день поймают с наркотиками. А еще он договорился с хозяином одной частной клиники, где наркоманов лечат, в том числе и принудительно (хотя это делается и неофициально). Стоимость лечения была не так уж и высока. Договорились, что как только Алина сестра окажется в клинике, я переведу эту сумму на указанный Серегиным знакомым счет. Хотел уже отключиться, но друг неожиданно сказал.

— Слышишь, Ромыч, а где ты такую девчонку откопал, никуда из дома не выходя?

Прямо-таки почувствовал, как застучало в висках от злости. Даже явная насмешка в его словах не остановила. Слышал ее, но злился еще сильнее.

— Тебе зачем?

— Ну, мне-то пора остепениться. Жениться хочу! Нашел бы такую, как Аля — и сразу под венец.

— Только посмотри в ее сторону!

— Ромыч, я же шучу! Ты что? Совсем крыша поехала? — похоже, и правда, обиделся. — Просто хочу сказать, что девушка замечательная — красивая, скромная и на тебя с таким жаром поглядывает…

— Еще одно слово — и ты мне больше не друг!

— С каких это пор ты стал таким ревнивым? Ладно, буду держать тебя в курсе…

Он отключился, а я еще долго успокаивался. Это когда-то мы могли встречаться по очереди с одной и той же девчонкой. Сейчас я не хотел делиться и уступать. Мне самому такая нужна. А ведь еще братец, чтоб его, есть! Нет, надо скорее на ноги вставать, иначе кто-нибудь из этих жеребцов уведет!

Успокоился. Чувствуя, как глупая улыбка приклеивается к губам, набрал Алин номер. Долго слушал гудки. Наверное, занята. Решил написать сообщение. Этого не делал, наверное, со студенческой скамьи.

«Привет, моя собственница, как ты?»

Ответ пришел, когда я уже был в ванной.

«Прости, не могу перезвонить — здесь слишком много народу. Мы сдаем анализы. Со мной все в порядке. Я что, во сне предъявляла на тебя свои права?»

«И не только во сне».

«Это был перебор?»

«Это было офигительно!»

«То ли еще будет.»

«О-о, давай возвращайся скорее!»

* * *

Но вернуться не получалось. Маме стало хуже. Нужно было что-то решать. Врач оказался хорошим человеком. Договорился с больницей в Москве. Операцию нельзя было откладывать. Квоту ждать было невозможно. Мама плакала, говорила, что лучше умереть, чем лишить нас с Лизой надежды на покупку квартиры. Рассказала ей о Сереге, о том, что он предложил помощь. Вроде бы, она немного успокоилась. Но с такими мыслями одну я ее оставить на ночь не могла. Вечером позвонила Роме, чтобы сказать, что остаюсь в больнице.

— Да, малышка!

Боже мой, от одного звука его голоса, от одного слова, готова лужицей на больничном полу растечься! Алька, держи себя в руках!

— Рома, я сегодня не приеду.

— Что случилось?

— Маме стало хуже. И ее нужно оперировать. В Москве. Ее там уже ждут. Нас с ней мой дядя отвезет послезавтра.

— Ты заедешь ко мне?

— Я постараюсь…

Сказать или нет? Зачем ему мои признания? Но в его голосе мне послышалась тоска.

— Рома?

— Да, Алечка, я слушаю тебя…

— Ромочка, я люблю тебя.

И отключилась. Вздохнула с каким-то облегчением, как будто с души сняли камень и шагнула в палату к маме.