Держи меня, Земля!

Он отвалился на подушку. Лера поднялась на локте, чтобы посмотреть в его бесстыжие глаза и увидела на его усердно потрудившихся и подуставших, завалившихся набок, красивых, удобных, аккуратных и идеально помещающихся везде, где надо, сантиметрах, сдувшийся как воздушный шарик латексный чехольчик.

— Нет, всё же ты сволочь, — покачала Лера головой. — Значит, поздно? Что это было, Кирилл?

— Ложь. Испугалась? — улыбнулся он, не открывая глаз. — А я так живо себе это представил. Как они разбежались там, виляя хвостиками, оставляя в тебе нечто большее, чем спермицидную смазку и запах латекса. Как устремились вглубь, в святая святых, туда, где зарождается новая жизнь в первозданной совершенной наготе, а может, в глубинах космоса. Частица меня внутри тебя, — Кирилл открыл один глаз, — но я никогда не нарушил бы данное тебе обещание. Прости, я первый раз тебе соврал. Теперь можешь мне это предъявлять, раз уж тебе так хочется обвинять меня во лжи.

Лера укоризненно покачала головой.

Кирилл рывком подтянул Леру к себе, сел, уложил её навзничь. Она сжалась, когда его лицо оказалось между её ног.

— Тс-с-с, — сказал он, придержав руками её бёдра, готовые сомкнуться. — И мы всё это уже проходили.

«О, да! Мы так это проходили», — откинулась Лера, почти свесив голову с края кровати и просто доверилась Кириллу.

«Ты думаешь, любить — это эгоистично? Если бы ты только знала, какое это счастье, когда ты стонешь. Когда я знаю, что доставляю тебе удовольствие. Это и рядом не стоит с тем примитивным оргазмом, когда я разряжаюсь сам. Когда я понимаю, что довожу тебя до экстаза — вот это оргазм. Всё остальное просто жалкое самоудовлетворение», — сказал он однажды. И ни разу себе не изменил.

Не изменил и сейчас.

Лера выгнула спину дугой в почти столбнячном опистотонусе и закусила руку, чтобы не заорать, всё же помня, что у них соседи. А когда Кирилл поднял и прижал её к себе, Леру ещё колотило мелкой дрожью в неизлечимой лихорадке этой болезни, имя которой было «Кирилл».

— Вот теперь я готов ответить на любые твои вопросы, — откинулся он на подушки, всё так же привычно, знакомо, уютно прижимая её к себе.

— Вот теперь я не готова их тебе задавать, — улыбнулась Лера.

— Тогда я сам тебе всё расскажу, — поправил Кирилл её волосы. — Во-первых, я с ней никогда не спал, — он вздохнул, — пока она была замужем.

— А что так? — усмехнулась Лера на это его «пока». — Это ведь ради неё ты уходил первый раз от жены? Да?

— Ты задаёшь неудобные вопросы.

— Зато справедливые.

— Нет, не ради неё, — Кирилл вновь вздохнул. — Наверное, я не с того начал.

— Это неважно. Видимо, она развелась ради этого. И я тебе официально заявляю, что оно стоило того, — тон Лера, конечно, старалась поддерживать шутливый, но, даже лёжа у Кирилла на груди, в его надёжных объятиях, Лере стало совсем не до веселья. Всё, что она уже слышала об этой истории, не так уж и далеко ушло от истины. — А во-вторых?

— Я никогда её не любил.

— Пока… — подсказала Лера.

— Без пока. Не любил. Не ценил. Не…, — Кирилл задумался, — вот всё, о чём бы я ни подумал, выходит с частицей «не», кроме одного. Я её пожалел. И это самое ужасное, что я когда-либо сделал в жизни.

— Вы познакомились на семинаре?

— Мы не знакомились, — он зевнул. — Я её даже не заметил. Не знал о ней ничего, не обратил внимания. Потом задним числом уже стал припоминать, что она что-то спрашивала, мы о чём-то говорили.

Лера подняла голову, чтобы посмотреть на него. Глаза у Кирилла закрывались, но он ещё держался.

— Не буду тебя сейчас мучить, — поцеловала Лера по очереди уголки его губ. — Спи.

— Не уходи, — прижал он её к себе покрепче.

— Хорошо, — опустилась она на его плечо. — А в-третьих?

— А в-третьих. Не я её, а она на меня преследовала два года.

Он замолчал, а потом задышал глубоко и спокойно. Как человек, совесть которого чиста. Но если он думал, что развеял все Лерины сомнения, то ещё сильно в этом ошибался.

Лера выскользнула из объятий Кирилла, когда услышала, как открывается входная дверь.

— Симпатичный, — сказала мама, подхватывая на руки виляющего хвостиком щенка.

— Да, лапусик, — потрепала по лохматой голове Лера, забирая животинку.

— Я про твоего москвича. И ведь приехал, не побоялся, — доставала она из пакетов корм для щенков, миски, памперсные пелёнки.

— Не побоялся чего? — не поняла её Лера.

— Да ничего не побоялся.

Глава 35

Кирилл проснулся, когда на улице уже стемнело.

Лера крутилась на кухне. И, конечно, слышала, как скрипнула дверь, как он осторожно крался по коридору, заглядывая в комнаты, перешагивая через расстеленные на полу памперсные пелёнки. И как остановился в проёме двери. Но не повернулась, предвкушая, как Кирилл подойдёт. Резко вдохнула и замерла, когда его руки обняли её со спины и он шумно втянул носом запах.

— Стоило лететь только ради этого, — прошептал он.

— Ужин? — она открыла глаза, покосившись на таймер духовки.

— Мн-н-н… это волшебное слово ужин.

— Ничего особенного. Запечённое мясо с картошкой, салат.

— Мн-н-н… салат, — не собирался он убирать руки, положив голову на её плечо, — А где мама?