Держи меня крепче

    На улицах незнакомого района пустынно и малолюдно. Я достаю сигарету, звоню в службу такси и слышу, что ждать мне минимум сорок минут. От нечего делать набираю номер мамы. Точно знаю, что она была сегодня у сестрицы и мне пиздец как интересно, не сбежала ли она из клиники?

    После разговора с Антоном становится ясно, что послужило сильнейшим толчком в её срыве. Но как-то малоубедительно для того, чтобы гробить свою жизнь из-за несчастной любви.

    После третьего гудка мать снимает трубку.

    - Здравствуй, Марк.

    - Привет. Как Валерия?

    Мама протяжно вздыхает. Для нее тема младшей дочери всегда была под замком. Мать делала вид, или просто не хотела видеть, что с сестрой происходит какая-то хрень. Не обращала внимания на попойки дочери, лишь заботливо укладывала её в постель и накрывала пледом, а утром подавала таблетки от головной боли и помогала избавиться от похмелья.

    - Плохо. Доктор сказал, что минимум на месяц затянется лечение, а в городе уже начинают ползти слухи, – шепчет мама.

    Я слышу в трубке шорох и понимаю, что мама закрывается от отчима, чтобы тот не слышал её разговор. Сколько помню себя, отношения мамы и ее второго мужа были странными. Флегматичными, спокойными, отрешенными. Было полное ощущение того, что мать вышла замуж за отчима от чувства безысходности, родила общего ребенка, чтобы удержать его. А отцу, кроме политики и самого себя ничего не было нужно – ни семья, ни жена, ни собственная дочь.

    - Я завтра заеду к ней, проведаю, - обещаю матери и понимаю, что об Антоне не скажу ей ни слова.

    Для нее Антон Бобров всегда был примерным мальчиком, которого она ставила мне в пример. Отличник, спокойный и послушный сын своих родителей. На самом деле Бобёр засранец, каких свет не видывал, но маме об этом было знать не обязательно.

    И я даже подумать не мог, что когда-нибудь наш друг детства станет любовником моей сестры.

    Глава 30

    Марк. Прошлое.

    Спустя неделю после своей отсидки в комнате я решаюсь выйти. Специально выбираю удобный момент, когда никого из родных не будет дома и спускаюсь на первый этаж, чтобы набрать с собой гору еды. За этим занятием меня застает Валерка. Когда в руки не помещается батончик «Сникерса», она любезно вкладывает его в карман брюк.

    - Спасибо, - сухо благодарю и направляюсь в сторону лестницы.

    - Эй, постой…

    - Чего тебе? – все еще стою спиной к сестре и не хочу встречаться с ней взглядом.

    Вдруг диагноз «вонючий ублюдок» передается воздушно-капельным путем?

    - Поговорить хотела… Марик… Ну Марк, не злись, а?

    Я поворачиваюсь к ней лицом и закипаю от злости.

    - Не злись? Лерка, ты полоумная! Я убийца, урод, кретин! А все из-за дурацких таблеток, которые дала мне ты!

    - Да перестань, Марк – об этом никто никогда не узнает, - шепчет Валерка дрожащим голосом.

    - А мне этого не надо! Главное, что я об этом никогда не забуду.

    Ухожу в комнату, с силой захлопываю дверь ногой. Смотрю на себя в зеркало – с отросшей щетиной, красными глазами от недосыпа, и понимаю, что я качусь на дно. Мне хуево, да. Но отчего-то в этот самый момент я вспоминаю, что есть человек, которому гораздо хуже, чем мне. Девочка, которая по вине дебильного мажора лишилась родителей.

    Тем же вечером выхожу из своего логова и направляюсь в кабинет к отчиму на первый этаж. Без стука переступаю порог, закрываю дубовую дверь на замок и сажусь напротив него в кресло.

    Я прекрасно слышал, как мать умоляла его не сдавать единственного сына полиции, как просила дать мне шанс и пощадить. С кем не бывает, правда? В ответ отчим называл меня самыми гнусными словами, которые я вполне заслужил.

    - Чего тебе? – спрашивает, всаживаясь в кожаное кресло и наполняя коньяком пузатый бокал.

    - Поговорить хотел.

    - Валяй, - выпивает залпом коричневую жидкость и немного морщится.

    - Осталась девочка. У Соловьевых, - начинаю я и вижу, как пренебрежительно кривится лицо отчима. – Хотел узнать, что с ней будет?

    - Что-что, либо родственники приютят, либо в детдом определят, - фыркает отчим. - Только не говори, что ты мучаешься угрызениями совести. Такие как ты… не умеют сочувствовать.

    Пропускаю мимо ушей его наезды, потому что понимаю - он прав. Во мне нет ничего человеческого и никогда не было. Но ведь еще не поздно все исправить?

    - У меня есть к тебе предложение. Выгодное, - отчим растягивается в улыбке и изумленно приподнимает брови в форме треугольника.

    - И что же ты можешь предложить мне, щенок?

    Внимательно выслушивает и даже не перебивает. Затем достает мобильный телефон, тычет толстыми пальцами в кнопки и прижимает к уху.

    - Валик, ты это… пробей что там с Соловьевой-младшей. Да, буду ждать.

    Отключается, смотрит на меня с насмешкой и просит подождать в своей комнате.

    Я пялюсь в потолок и думаю, что все же предложил неплохой вариант не только для отчима, но и для себя. Я задохнусь здесь, в его доме, под присмотром и взаперти… Надо выбираться отсюда пока есть стимул, силы и желания. И почему-то я тут же определяю, что моим стимулом стала девочка по имени Лиза.