Держи марку! Делай деньги!

– Берегись! У него ромашка! – прокричал он и подумал: «Я только что прокричал “Берегись! У него ромашка!” – и я, наверное, на всю жизнь запомню, до чего это неловко».

Витинари перевел взгляд на неправдоподобно большой цветок в бутоньерке клоуна. Капелька воды блестела в практически идеально замаскированном носике.

– Да, – сказал он. – Вижу. Итак, я убежден, что ты и есть господин Бент. Видишь ли, я узнаю твою походку. Если ты не он, тебе достаточно просто нажать. А мне – отпустить. Повторяю: я хотел бы поговорить с господином Бентом.

Иногда у богов напрочь отсутствует чувство такта, решил Мокриц. Должен грянуть гром, завыть ветер, прозвучать напряженный аккорд. Подошло бы любое божественное признание того, что сейчас вершится момент ист…

– 9,12798, – сказал клоун.

Витинари улыбнулся и потрепал его по плечу.

– С возвращением, – сказал он и посмотрел по сторонам, пока не нашел доктора Пьерро из Гильдии Шутов. – Доктор, не мог бы ты присмотреть за господином Бентом? Ему будет лучше среди своих собратьев.

– С превеликим удовольствием, милорд. Семь тортов в одновременном полете и лестничная ловушка на четырех? Исключительно! Кто бы ты ни был, брат, протягиваю тебе руку для шуточного приветственного рукопожатия…

– Без меня он никуда не пойдет, – произнесла госпожа Драпс решительно, когда белолицый клоун выступил вперед.

– Кто бы сомневался, – сказал Витинари. – Доктор, пожалуйста, открой двери гильдии и для юной леди, – добавил он на удивление и радость госпоже Драпс, которая изо всех сил продолжала цепляться за «леди», хотя нехотя распрощалась с «юной» уже давным-давно.

– И пусть кто-нибудь освободит этих людей из лестницы. Боюсь, без пилы здесь не обойдется, – продолжал Витинари. – Стукпостук, приобщи к делу эти славные гроссбухи, которые нам так любезно предоставила юная леди. И кажется, господину Шику требуется медицинская помощь…

– Не… нужно!.. – Космо, с которого капал крем, пытался стоять прямо. На него было больно смотреть. Он сумел еще яростно ткнуть трясущимся пальцем в кипу книг. – Это, – заявил он, – собственность банка!

– Господин Шик, всем видно невооруженным глазом, что тебе нездоровится… – начал Витинари.

– О, как бы тебе хотелось, чтобы все в это поверили, ты… самозванец! – сказал Космо и покачнулся. В его воображении послышались овации.

– Королевский банк Анк-Морпорка, – сказал Витинари, не сводя глаз с Космо, – гордится своими фирменными гроссбухами, обтянутыми красной кожей с неизменно вытисненным на них золотым городским гербом. Стукпостук?

– Дешевый картонный переплет, сэр. Такие тетради продаются везде. Однако они совершенно точно исписаны мелким почерком господина Бента.

– Уверен?

– О да. У него прекрасный курсив.

– Подделка, – проговорил Космо как будто распухшим вдвое языком. – Все подделка. Украдено!

Мокриц посмотрел на зрителей и увидел общее выражение их лиц. Можно быть любого мнения о человеке, но тяжело наблюдать, как он разваливается на части прямо на глазах. Двое стражников подбирались к Космо бочком.

– Я в жизни ничего чужого не взяла! – сказала госпожа Драпс, вздыбившись, как лошадь на манеже. – Они были у него в шкафу… – Она задумалась и решила, что лучше быть пунцовой, чем серой. – И мне плевать, что там думает леди Дейрдре Ваггон! Я еще и внутрь заглянула! Ваш отец продал золото и заставил его спрятать это в цифрах! И это только начало!

– …прекрасная ббчка, – пролепетал Космо, моргая на Витинари. – Ты бльше не я. Милю в твоих бшмаках!

Мокриц тоже стал подвигаться в его направлении. У Космо был вид человека, который мог в любую минуту взорваться – или потерять сознание, или даже повиснуть у Мокрица на шее, бормоча что-то вроде «Ты мой лчший дрг, ты меня увжаешь, дрг?».

Зеленоватый пот струился по лицу Космо.

– Кажется, тебе лучше прилечь, господин Шик, – сказал Мокриц бодро.

Космо попытался сосредоточить на нем взгляд.

– Эт хрошая боль, – признался он, обливаясь потом. – У меня есть шпочка, есть клинк из крви тыщщи…

Сталь просвистела в воздухе, и серое лезвие с жутким красным отблеском нацелилось Мокрицу между глаз. Оно не дрожало. Космо трясло и лихорадило, но лезвие оставалось прямым и неподвижным.

Приближающиеся стражники замедлили шаг. У них впереди была пенсия.

– Очень прошу, пусть никто вообще не шевелится. Я думаю, что разберусь с этим, – сказал Мокриц, искоса глядя на лезвие. В такие минуты нужен тонкий подход…

– Ах, все это так глупо, – сказала Пуччи и зашагала вперед, цокая каблуками. – Нам стыдиться нечего. Это наше золото! Какая разница, что написано в этих тетрадках!

Фаланга законников очень медленно поднялась с мест, а двое, нанятых самой Пуччи, стали что-то бешено нашептывать ей в уши. Она их проигнорировала. Все теперь смотрели на нее, а не на ее брата. Она была центром внимания.

– Пожалуйста, тише, госпожа Шик, – попросил Мокриц. Неподвижность клинка тревожила его. Какая-то часть Космо функционировала без сбоев.