Держава Тевтонского ордена

Сразу же после своего избрания, новый Верховный магистр, снедаемый жаждой мщения за поражение при Танненберге, начал лихорадочно вооружаться. Он буквально засыпал посланиями владетельных государей тогдашней Германии («Священной Римской империи») и других стран Европы, прося у них поддержки в борьбе с «язычниками и слугами дьявола». Его вооруженные силы получали все больше подкреплений в лице прибывавших из Германии «военных гостей» (крестоносцев-добровольцев) и наемников. Гохмейстера сопровождали епископы Риги (Ливонии), Вюрцбурга и Помезании, граф Геннебергский, Дейчмейстер и многие другие знатные вельможи и должностные лица Тевтонского ордена. Во главе внушительного войска он вступил в Кульмскую землю, чтобы выбить немногие остававшиеся там польские гарнизоны из все еще удерживаемых теми орденских замков.

Войско польского короля стояло в Куявиии. Ягелло с трудом удавалось держать под контролем своих ратников, отнюдь не горевших желанием вновь идти в бой. Король пытался в грамотах, рассылаемых им знатным «военным гостям» Тевтонского ордена, убедить их в справедливости польских политических и территориальных требований и всячески демонстрировал свое миролюбие. Усталость от войны чувствовалась в обоих противоборствующих лагерях. Генриха фон Плауэна стали со всех сторон склонять к началу мирных переговоров, «наступив на горло собственной песне». Осознав всю серьезность и безвыходность сложившейся ситуации (в памяти еще были свежи удручающие картины всеобщей измены, трусости и обмана) Гохмейстер, вопреки собственным убеждениям, был вынужден отказаться от осуществления своих далеко идущих военных планов.

9 ноября 1410 г. им было заключено первое перемирие с разорителями Пруссии. Важнейшим условием перемирия было признание «статус кво». Это означало, что орденские замки Страсбург, Реден, Нессау, Бютов и Торн пока что оставались в польских руках. Состоявшаяся 11 декабря личная встреча Гохмейстера, в сопровождении орденских, чешских и силезских рыцарей, с польским королем (на эту встречу Генрих фон Плауэн согласился крайне неохотно) не привела к согласию относительно условий предстоящего мира. И только вмешательство Великого князя Литовского Витовта в переговоры позволило завершить их успешно. Перемирие несколько раз продлевалось, пока 1 февраля 1411 г. не произошел обмен грамотами о заключении Торуньского мира (впоследствии названного историками Первым). Договор оставлял за Тевтонским орденом большинство его довоенных владений. Иначе обстояло дело с Самогитией (по-литовски: Жемайте, по-польски: Жмудью) – областью, соединявшей прусскую часть орденского государства «мариан» с его ливонской частью. В свое время Самогития была уступлена ордену Литвой, но с тех пор постоянно служила яблоком раздора между литовцами и орденом. Согласно договору признавалась принадлежность Самогитиии к орденскому государству, однако орден уступал эту область Литве до момента смерти короля Ягелло и князя Витовта. После их перехода в лучший мир Самогития должна была вернуться под власть Тевтонского ордена. Эти условия мира, крайне выгодные для ордена Девы Марии, выходившего из войны почти без территориальных потерь, были результатом не поражения «тевтонов» под Танненбергом, а их победы под Мариенбургом.

Однако в дополнительном договоре Гохмейстер обязался выплатить неприятелям контрибуцию в сумме сто тысяч шоков (коп) пражских грошей (в одном шоке содержалось 69 грошей) Официально эта сумма предназначалась для выкупа пленных, томившихся в польских узилищах. Таким образом, польский король надеялся добиться того, чего он не смог добиться силой оружия – разорить «проклятых крыжаков» (так поляки именовали крестоносцев). В тяжелейшей финансовой ситуации, в которой оказался орден Девы Марии, уплата столь гигантской суммы наверняка означала бы его полный финансовый крах.

Денег у магистра не было, и взять их было неоткуда. На землях ордена запрещалось проживать иудеям, обычно ссужавшим светских и духовных государей Европы немалыми суммами в обмен на привилегии всякого рода. В этом отношении положение польских королей было гораздо более выгодным. Иудейские торгово-ростовщические общины в их владениях процветали, пользуясь полной национально-религиозно-культурной автономией, самоуправлением, множеством привилегий и прав. Не зря, по упоминавшейся выше легенде, иудей Аврам Парховник (Порховник) был даже избран первым польским королем (впрочем, очень скоро уступив корону Пясту – основателю первой польской королевской династии).

Как писал товарищ Карл Маркс:

«Торговые народы древности существовали, как боги Эпикура в междумировых пространствах вселенной, или, вернее, как евреи в порах польского общества». (К. Маркс. Капитал, т. III, Госполитиздат, 1951, стр. 342).

Вероятно, не случайно в Средневековье о Польше была сложена следующая стихотворная поговорка (могущая, нам, просвещенным людям XXI века, показаться в чем-то юдофобской, но, как говорится, «из песни слова не выкинешь») :