Держава под зверем

Нет, все-таки определенная и притом весьма значительная корреляция между мирами, несомненно, существует. Иначе, почему здесь встречаются люди, там сведенные тяжелейшей войной? Как здесь Марк Галлай познакомился с Королевым? Ведь в том мире мой командир был первым инструктором космонавтов. А вот маленький городок Комсомольский в Ставропольской области центром космической промышленности не был. Сейчас там уже строится громаднейший комплекс. А взлетно-посадочная полоса – вообще сказка. Восемь километров длины для взлета тяжелого, под тысячу тонн, сверхзвукового носителя, с которого будет стартовать космический самолет «Союз» и уходить на орбиту Земли. Вот. кстати, еще один пример корреляции. Названия космическим кораблям ведь не я же придумывал. «Восход» будет нашим первым многоразовым орбитальным самолетом. Получается, уже приближается время испытывать его пусть не в космосе, а пока только в атмосфере? Надо будет поинтересоваться у Сергея Павловича, кого еще из летчиков-испытателей он включил в программу. А вот Байконура у нас здесь не будет. На редкость неудачная территория. Основной наш космодром будет располагаться почти на побережье Каспийского моря, в полусотне километров южнее Лагони. Очень удобное место. Город-космопорт Звездный! Звучит? При необходимости можно даже аварийное приводнение в Каспий использовать. Железная дорога рядом. А на реке Куме уже АЭС строится.

Далеко впереди внизу – мутная, матовая чернота толстой сплошной облачности. И там появляется какое-то фантастическое марсианское свечение. Громадное, в десятки километров, красновато-багровое пятно подсвеченной снизу облачности. Пожар таких огромных размеров? Ни в коем случае! Это… Москва. Ночной свет столицы пробивается через облака далее на такую высоту.

– РУД всех четырех двигателей на тридцать, – через СПУ командую я бортинженеру, – штурману запросить пеленги.

Отдаю большой полукруглый штурвал немного от себя. Марк поощряюще кивает. Начинаем снижение. Члены нашего многочисленного экипажа отлично знают, что и когда им надо делать, но я, как стажирующийся на командира корабля, обязан вовремя отдавать все положенные приказы.

* * *

Берия ходил именинником. Хотя день рождения маршала отмечали за неделю до моего, но сегодня был его день! Бомбу взорвали второго апреля над безлюдными районами северного побережья Гренландии, выкупленной у Датского королевства в ноябре прошлого года. Шесть с половиной тысяч метров над береговыми скалами земли Пири. Мощность относительно чистого взрыва составила пять и две десятых мегатонны в тротиловом эквиваленте. КПД устройства превысило девяносто семь процентов. Я даже не стал выяснять конструкцию. «Слойка» это была или схема Теллера-Улама. Хотя наверняка второй вариант. Мне ведь доложили именно о чистом взрыве. Работает? На конвейер поставили? Ну и ладно. Весь этот ажиотаж вокруг испытаний этой жуткой бомбы мне несколько не понравился. Придется долго и упорно объяснять, что это – оружие сдерживания. Применять его нельзя ни в каких случаях! Наша основная задача теперь состоит в предупреждении любых войн на нашей маленькой планете. Хватит уже, навоевались! Двух мировых войн им мало!

А вот то, что в пятницу четвертого апреля летчик-испытатель первого класса майор Алексей Гринчик поднял в небо наш первый реактивный истребитель, меня очень порадовало! В принципе, это был МиГ-35, но, увы, практически без твердотельной электроники. Электроника, в ее прямом смысле двадцать первого века того мира, делала у нас пока только первые шаги. Так что правильнее было назвать истребитель аналогом МиГ-29. Жду не дождусь, когда закончится хотя бы первый этап испытаний реактивной машины. До того Лаврентий Павлович костьми ляжет, но в полет меня на этом истребителе точно не пустит.

* * *

Первая послевоенная сессия Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций собралась в июне тысяча девятьсот сорок первого года, в Крыму. Там, по эскизам Лаврентия Павловича, за год выстроили огромный комплекс зданий штаб-квартиры ООН. Построили еще не до конца. Как утверждают строители, там работы еще на несколько лет. Но проводить заседания Совета безопасности и даже сессии Генеральной Ассамблеи уже можно было с приличным комфортом. Что и подтвердил мне несколько позже генерал армии Синельников, представлявший Советский Союз на сессии. Почему не я лично, хотя туда съехались в первую очередь высшие руководители большинства стран мира? Ну, во-первых, меня совершенно не тянет быть публичным политиком. Да и Егор с этой задачей справляется значительно лучше меня. А во-вторых, у меня была уважительная причина!