Держава и топор

Ссылка по приговору «в деревни» или «в дальние деревни» считалась самым легким из возможных наказаний такого рода, хотя перед отправкой в ссылку вельможу почти всегда лишали званий, чинов, орденов, вообще «государевой милости». Иногда приставу указывали более или менее конкретный адрес («в суздальскую ево деревню» или «жить… в дальней его деревне, которая дале всех»), но чаще давали лишь общее направление – подальше от столицы, предоставляя выбор «дальней деревни» самому ссыльному или местному начальству.

Сразу же после прихода к власти Павла I в 1796 году княгиня Е. Р. Дашкова как участница переворота 1762 года была лишена всех своих высоких должностей, хотя формального указа о ее ссылке не последовало. Но стоило ей приехать в Москву, как в ее спальню (княгиня лежала больной) «вошел генерал-губернатор М. М. Измайлов… и, понизив голос», объявил «от имени его величества императора приказание немедленно вернуться в деревню и припомнить 1762 год». Приехав в свое калужское имение Троицкое, она получила новый указ императора: немедленно ехать в деревни своего сына, причем оговаривалось примерное место ссылки – «между Устюжной Железнопольской и Череповецким уездом». Это были уже действительно дальние деревни. В деревне ссыльных поселяли в помещичьем доме или (если такого дома не имелось) – в одной из крестьянских изб.

Поначалу режим ссылки в деревне был довольно строгим. Князь В. Л. Долгорукий, привезенный в Знаменское 27 апреля 1730 года, писал через месяц своим сестрам: «по се время в горести моей живу за караулом, только позволено мне вытти из избы в сени, и я у церкви не бывал, за мои грехи Бог не сподобил». Позже власти, как правило, начинали делать ссыльным некоторые послабления – сначала им разрешали ходить в церковь, потом позволяли прогулки по двору и деревне. Почти всегда «дальняя деревня» не имела барского дома или он стоял в запущенном виде. Поэтому ссыльный помещик был вынужден заниматься хозяйством, обустройством дома, требовал срочной доставки ему из других имений денег и продуктов. Власти это предусматривали. Инструкция подпоручику Степану Медведеву, охранявшему Долгорукого, позволяла опальному «выходить на двор для прогулки и для смотрения в той деревне конюшенного двора и в полях и в гумнах хлеба, также и бороду брить в том ему не запрещать (то есть разрешали иметь бритву. – Е. А.), и прикащиков и старост той деревни, также кои будут приезжать и из других деревень для разговору о деревенских и домашних его нуждах, к нему допускать и при тех всех случаях быть ему, Медведеву, самому».

Если в столице считали, что сосланный ведет себя спокойно и от него не проистекает опасности, то охрану из его дома выводили, а присмотр за ссыльным поручался местным властям или игумену ближайшего монастыря. Для многих ссыльных строго запрещалось выезжать за пределы вотчины, что строго наказывалось. Так, в 1728 году за тайный выезд из деревни сосланная туда княгиня А. П. Волконская была заточена в монастырь.

Ссылка в деревню могла стать облегченной формой наказания после возвращения из сибирской (или иной) ссылки. За таким преступником сохранялся контроль, его переписку перлюстрировали, выехать из имения он мог только с разрешения Петербурга. Осужденные по делу А. П. Волынского П. И. Мусин-Пушкин, Ф. И. Соймонов и И. Эйхлер были освобождены из ссылки указом Анны Леопольдовны 8 апреля 1741 года. Правительница распорядилась, чтобы они жили безвыездно в деревнях своих жен. Только Елизавета Петровна указом 10 декабря 1741 года предоставила конфидентам Волынского полную свободу.

А. Н. Радищев по возвращении в 1797 году из Сибири поселился в Немцове – сельце в Калужской губернии, и там его поставили под «наиточнейшее надзирание» местных властей. С трудом Радищев добился высочайшего разрешения навестить родителей в Саратовской губернии. Однако, как всегда, кроме трудных и долгих официальных путей были и неофициальные способы облегчить себе жизнь. Тот же Радищев сумел тем не менее два раза тайно посетить своего давнего благодетеля графа А. Р. Воронцова, жившего весьма далеко от Немцова – в селе Андреевском Владимирской губернии.

Из ссылки в дальние деревни мог быть и самый короткий путь назад – в столицу, ко двору. Так происходило со многими вельможами, которые, по мнению власти, свое в дальней деревне «высидели». Одним разрешали переехать в столицу, но жить при этом безвыездно в доме и «с двора не съезжать», другим давали новые назначения и приглашали к царскому двору. С подлинным триумфом вернулся в 1762 году ко двору императрицы Екатерины II сосланный Елизаветой в деревню А. П. Бестужев-Рюмин.