Держава богов

Младшенькая сестричка… И кстати, Ахад тоже был родственником, почти новорожденным. Я молча дал обет постараться стать лучшим братом им обоим.

Процессию Декарты заметили на окраинах города незадолго до полудня. При той скорости, с какой она следовала по извилистыми улицами (проходя, кстати, непосредственно через Южный Корень, так что родители Гимн точно подзаработают денежек), ей предстояло доползти до проспекта Благородных где-то к вечерним сумеркам.

Благоприятное время, подумалось мне. Следуя за Ликуей, я вышел из гостиницы, и мы смешались с толпой, чтобы попытаться сохранить жизнь Шахар и Декарты еще на несколько жалких лет.

15

Солдаты маршируют

топ топ топ

Катапульты мечут ядра

бух бух бух

Лошади рысят

цок цок цок

И падают враги

шлеп шлеп шлеп!

Ступени Зала впечатляли сами по себе: широкие, беломраморные, обрамленные колоннадой, они изящно опоясывали здание. Однако их внушительность явно не удовлетворяла вкусы Арамери, и ступени украсили. По сторонам, точно крылья, воздетые для полета, безо всякой опоры вздымались еще две громадные лестницы. Изваянные из день-камня, они слегка мерцали собственным светом. Выстроить подобное могли только писцы. Лестницы смотрелись величественно даже на фоне гигантского ствола Древа, который обычно вполне успешно сводил на нет все потуги смертных создать нечто великое. Казалось даже, будто две лестницы нисходят с самого Древа, намекая на божественные связи людей, имеющих право по ним сойти. Возможно, ради этого огород и городили.

Платформ наверху день-каменных лестниц я не видел, но нетрудно было догадаться, что на каждой из них писцы установили врата. С их помощью сюда перенесутся Шахар, Ремат, еще кто-нибудь из Главной Семьи и сойдут к ступеням Зала. Предсказуемо до отвращения, но это ж итемпаны! Чего от них еще ждать!

Вздохнув, я вытянул шею, озираясь с выгодной точки: я сидел на крышке мусорного бачка на углу тупиковой улицы, примерно в квартале от здания Зала. Проспект Благородных представлял собой сплошное море людских голов. Тысячные толпы стояли на месте, переминались, прогуливались, смеялись, болтали. Общее возбуждение реяло в воздухе подобно теплому летнему ветру. Уличные художники города успели бессовестно воспользоваться случаем: повсюду виднелись праздничные вымпелы, танцующие куклы с лицами известных людей и забавные машинки, из которых, если как следует подуть, вылетели блестящие белые конфетти. В воздухе уже густо витали эти искрящиеся пылинки, чудесным образом ловившие пятнистый размытый свет, который в Тени считался дневным. Машинки в равной степени нравились и детям, и взрослым, а меня то и дело пробирала дрожь: когда поблизости радовались игрушкам, во мне пробуждалось то немногое, что еще оставалось от бога.

Кругом было столько всего отвлекающего, что сосредоточиться удавалось с трудом. (Руки так и чесались побаловаться с одной из кукол. Как же давно у меня не было новых игрушек!) Но следовало заниматься делом, и я продолжал вглядываться в толпу, придерживаясь за водосточную трубу и наклоняясь то в одну сторону, то в другую. Когда я увижу то, что высматриваю, я пойму. Это был лишь вопрос времени.

А потом, когда я уже начал волноваться, я увидел его. Он прошел мимо группы женщин, задыхавшихся от ужаса и восторга: какое событие, какая толпа! Это был нечесаный мальчишка лет девяти или десяти. Амниец в потасканной одежонке, словно взятой из кучи, куда складывали десятину для Белого Зала. Проходя мимо женщин, он споткнулся и схватился за одежду на спине одной из них. Потом быстренько извинился. Отлично сработано! Пятясь и кланяясь, он исчез в толпе едва ли не прежде, чем тетка осознала прикосновение.

Я восторженно заулыбался. Спрыгнул с бачка (на мое место тотчас забрался какой-то тип и еще проводил воинственным взглядом) и поспешил за мальчишкой.

Я догнал его примерно через полквартала. Он был невелик ростом и пробирался в толпе с легкостью ручейка, текущего в тростнике. Я был взрослым и приходилось соблюдать правила вежливости. Однако я догадался, куда он спешит. У лотка, где торговали соком тамаринда и лайма, крутилась стайка детей. Я обогнал парнишку, когда ему оставалось до них буквально несколько футов. Схватив его тонкую жилистую руку выше локтя, я приготовился действовать быстро, потому что мальчишки его возраста вовсе не беззащитны. Он мог и укусить без особого зазрения совести. И приходилось учитывать, что действуют они в основном стаями.

Мальчишка тут же принялся вырываться, матеря меня на смеси нескольких языков.

– А ну, пусти!

– И что ты у нее спер? – поинтересовался я с искренним любопытством. У женщины не было на виду ни сумочки, ни кошелька: верно, она опасалась именно того, что с нею и произошло. Должно быть, прятала под одеждой. – Драгоценность? Платок? Или ты даже в карман к ней залезть успел?

В последнем случае он оказался бы мастером воровского ремесла, идеальным орудием для моих планов.

У него глаза полезли на лоб.